Лейтенант спасательной службы - Михаил Александрович Михеев

– Да ну. Я белая и пушистая!

– Ага. Седая и волосатая.

В таком духе они перекидывались остротами еще несколько минут, а потом Александра закончила прокладку и уступила место пилоту. Корабль едва заметно колыхнулся, ложась на новый курс. Все, еще несколько часов полета – и они на месте.

Увы, сюрпризы на этом не закончились, а, совсем напротив, стремительно набрали обороты. Когда Истомин с Александрой, а также примкнувшие к ним педагоги, которые уже несколько всех утомили, но благовидного предлога отправить их по каютам не находилось, сидели и неспешно потребляли чай, в коридоре раздался грохот. Еще минута – и в салон буквально ввалился механик, ругающийся громко, непристойно и с акцентом. Все как всегда, устало подумал Истомин. Если сесть отдохнуть, кто-нибудь помешает. Если иностранец начинает работать с имперцами, он в первую очередь научится от них ругаться. Истины столь же непреложные, как тот факт, что, если кошке приложить кинетическую энергию чуть ниже хвоста, она научится летать.

– Жан, что у тебя опять? – устало спросил он. – Неужели, если хочешь попить чаю, нельзя прийти сюда тихо, спокойно и одетым в чистое?

Комбинезон Жана действительно был испачкан так, словно механик прополз внутри маслопровода. Ну да чему удивляться? Свинья везде найдет грязь, а механик – смазку. Впрочем, бывает и хуже. К примеру, если человек съест древнегреческий салат. В смысле греческий, но просроченный. На фоне того, что могло получиться в этом случае – а Истомин как-то видел последствия – пятна масла и следы ржавчины выглядели детским лепетом.

– Извините, капитан, – Жан смущенным не выглядел и явно не раскаивался, а слова – так, дань вежливости. – Дело уж больно срочное. Погляди сюда, пожалуйста.

С этими словами он втащил в салон отчаянно брыкающегося мальчишку, до того момента успешно скрывавшегося за его спиной. Истомин удивленно поднял брови:

– Это что такое?

– Фарид? – одновременно с ним вскинулась Доната. – Что случилось?

Теперь и Истомин узнал пацана. Тот самый, что при нем залезал в машинное. Неужели опять любопытство на подвиги сподвигло? Нет, возить на корабле этот детский сад и дурдом в одном флаконе смерти подобно.

– Что случилось? – Жан, похоже, кипел, но изо всех сил сдерживался. – А то, что этот щенок не только в машинное залез, но и едва нас не угробил.

– Точнее, – Истомин ощутил, как по спине пополз холодок. – Ты не заблокировал дверь?

Пожалуй, ответь Жан утвердительно, и у него отлегло бы от сердца. Потому что иное означало… Но механик сбил музу на взлете.

– Заблокировал. Я таких вещей не забываю. Потому что горьким опытом наученный. А ваш подопечный, девочки, открыл. Вопрос: как он это сделал?

– Погоди, – жестом остановил его Истомин. – Как сделал – это важно, но сначала объясни, как он всех едва не угробил?

– А когда я его обнаружил, случайно наткнулся, кстати, он как раз блок-распределитель выдернуть пытался.

Лицо Александры посерело. Истомин владел собой лучше – внешнее спокойствие он сохранил. А вот остальные, похоже, не поняли, да и откуда им знать? Еще через полминуты Доната, видя, что никто не собирается давать ей пояснения, спросила:

– А это что значит?

– Ничего особенного, – Истомин протянул руку к блюдцу с лимоном и обнаружил, что нарезанных нет. К слову, ничего удивительного – здесь не ресторан, каждый ориентируется на собственные потребности. Взяв половинку лимона, он критически ее осмотрел, но, обнаружив, что девушки по-прежнему вопросительно на него смотрят, вздохнул: – Блок отвечает за управление мощностью реактора. Выход распределителя из строя автоматически означает выход реактора из строя. Автоматика просто остановит его. Экстренно, то есть запустить по-новой удастся не скоро.

– И что дальше?

– Молиться, чтобы энергии в накопителях хватило до ближайшей звезды. В данном случае до Малой Анталии. У-у, шпаненок!

– Ничего, главное, я успел, – гордо заявил Жан. – А когда я его скручивал – врезал мне по печени так, что мне показалось, кобыла лягнула. Ну, я его тоже…

Да уж, синяк у пацана будет на половину лица. Истомин кивнул:

– Что же, одобряю.

– И что теперь?

– Думаю, теперь мы выкинем мальчишку за борт. Жан, подготовь шлюзовую камеру.

– Что-о?

Этот вопрос задали одновременно и Доната, и Вероника. Истомин пожал плечами:

– У вас плохо со слухом? За борт его, и вся недолга. Попытка диверсии на борту корабля – это в чистом виде терроризм. А за него у нас смертная казнь без поправки на возраст.

Истомин, естественно, никого не собирался вышвыривать за борт. Максимум, что грозило сейчас пацану, это сидеть под замком до конца полета. Но вот напугать его стоило. Хотя бы для того, чтоб не пытался больше устраивать безобразия. Поэтому Истомин старался быть максимально убедителен, и это ему удалось. Поверили все – и мальчишка, и присутствующие здесь товарищи. А как только поверили – так сразу все пошло наперекосяк.

– Он ребенок! – Доната встала и загородила собой мальчишку. – Я не позволю…

В следующий момент все пошло кувырком. Фарид внезапно крутанулся, да так ловко, что даже Истомин не отследил движения. Не говоря уже о механике, который вообще человек мирный. С невероятной легкостью освободившись от крепкого вроде бы захвата, этот чудо-ребенок врезал Жану кулаком в промежность. Челюсть и причиндалы не накачаешь. Механик икнул, схватился за пах и осел, безучастный ко всему, кроме боли. Пацан же оттолкнулся от его плеча и одним прыжком оказался на плечах Донаты, левой рукой наматывая на кулак ее волосы, а правой прижимая к ее шее нож. Обычный перочинник, но в умелых руках прирезать человека можно и куда менее подходящей железкой. В умении же Фарида сомневаться теперь не приходилось совершенно.

– Пацан, – сказал Истомин, вставая. – Отпусти ее.

– А то что?

Ну надо же, по-человечески разговаривать умеет. И вполне прилично, даже акцент едва заметен. Пилот улыбнулся, надеясь, что его улыбка выглядит максимально счастливой. Почему-то людей бесит чужая радость…

– А то я тебя убью.

– А если отпущу?

– Тоже убью. Но не так больно.

С этими словами Истомин вышел из-за стола и пошел к малолетнему террористу. Правда, руки все же держал на виду – провоцировать мальчишку раньше времени не хотелось.

– Стой!

– Ага, щ-щас-с.

– Стой, где стоишь! – голос сорвался на визг.

– А то что? Жидко обгадишься, да? – Истомин все же остановился в двух шагах от Фарида, ухмыльнулся и поднял руку. – А посмотри-ка сюда, мальчик.

Тот посмотрел – на рефлексах, не задумываясь. Истомин просто сжал кулак, и половинка лимона, которую он все еще держал, брызнула в глаза пацану едким соком.

Кислота, даже такая слабенькая,