Лейтенант спасательной службы - Михаил Александрович Михеев

Похоже, что прошлая стычка этого умника ничему не научила. Хотя, быть может, сейчас ему придавала уверенности толпа за спиной. А перегаром-то из пасти как прет! Вот ведь алколидер…

– Капитан, – голос его звучал развязно. Нечто подобное Истомин слышал в детстве, когда смотрел очередную экранизацию «Острова сокровищ». Так боцман говорил с Сильвером – нагло и в то же время испуганно, накачивая самого себя перед возможной схваткой. – Тут до нас кое-что дошло.

– Дошло, что вы банда алкоголиков? Долго как-то вы до этого знания ползли.

– Э, нет, мальчик. Ты меня сейчас не сбивай. Вы нашли корабль чужих. Верно?

– Было дело.

– И что дальше?

– Дальше получим за находку премию.

– И?

– А тебе какая разница? Премия делится между членами команды.

– Э-э-э, стоп-стоп-стоп. Мы ведь тоже были на борту.

– На долю намекаешь? Ну так обломись. По закону пассажиры не имеют права ни на что.

– А если подумать? У вас, имперцев, говорят, душа щедрая и всегда готова развернуться.

– Если моя душа развернется – вы все завернетесь.

– В смысле?

– В простыню завернетесь, – любезно пояснил Истомин. – И тихонечко, не привлекая внимания, поползете в сторону кладбища.

– Чего-о? А ты часом не обнаглел ли, капитан?

– Злишься? Ну, это можно. Только не улыбайся, пожалуйста, я с детства не люблю лошадей.

– Ты как меня назвал? Что, самый умный?

– Мир несправедлив. Иначе как бы так случилось, чтоб среди вас, серости, ходило такое совершенство, как я…

– Ах ты!..

Дальше ситуация развивалась настолько стремительно, что никто, кроме самого Истомина, и понять не успел. Щелчок выбрасывающего лезвие ножа, долженствующего, видимо, продемонстрировать серьезность намерений Кристенсена, и страшный удар кулаком в челюсть, швырнувший его на пол. Больше он, в общем-то, ничего и не успел, потому что Истомин сделал два быстрых шага и со всего размаху опустил каблук на все еще сжимающие оружие пальцы, дробя фаланги. Пинок в челюсть – и Кристенсен отключился от забот этого мира.

– Вы! – палец Истомина ткнул в ближайших, застывших в ступоре и оттого не успевших сбежать пассажиров. – Взяли быстро эту падаль – и тащите в медотсек. Бегом! Саша, проследи и настрой оборудование. Остальные по каютам, а если кто-то пасть откроет – пристрелю к чертовой матери!

На сей раз его слова возымели действие. Пострадавшего быстро потащили оказывать первую помощь, Александра, показав Истомину большой палец, отправилась следом, дабы проследить и запустить оборудование. Доната и Вероника смылись к детям. Механик ушел к себе, в машинное отделение. Ну все, теперь можно было заняться делом. К примеру, начать, наконец, маневр ухода в гиперпространство. А то достала уже мрачная темнота черной дыры. Как есть, достала.

Гиперпространство. Несколькими часами позже

На этот раз в гиперпространство уходили аккуратно – все же черная дыра вносила свои коррективы в процесс. Однако прошло все на удивление гладко, звездолет даже не тряхнуло, хотя Истомин до последнего опасался аварии. А потом он отослал Александру отдыхать, выпил стимулирующую таблетку, и следующие два часа прошли в ставшей уже привычной прокладке курса. За этот полет он серьезно повысит свою квалификацию в штурманском деле, что радовало.

Когда Истомин закончил и устало откинулся на спинку пилотского кресла, в дверь осторожно поскреблись. Кто? Оказалось, Доната с благой вестью о том, что обед стынет и пора кушать. Пилот мысленно спросил желудок, как тот относится к такому времяпровождению, и услышал в ответ радостное бульканье. Что же, решение можно было считать принятым, и, недолго думая, Истомин отправился в салон, где порадовался истекающему ароматом рассольнику, после чего с аппетитом приговорил жирный, как и любил, прожаренный до хрустящей корочки стейк с гарниром, продегустировал три вида салатов… Короче говоря, к моменту, когда на стол был доставлен торт, Истомин понял три вещи: во-первых, Доната считает, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, во-вторых, она все же хорошо готовит, и в-третьих, он обожрался, но отказаться от десерта выше его сил.

– А скажи, у тебя вся семья военные?

Это прозвучало так неожиданно, что Истомин едва не подавился и только усилием воли смог сдержать кашель. Повернувшись к Донате, он ответил в стиле жителей Нового Иерусалима:

– С какой целью интересуешься?

– Да просто, – девушка подперла ладонью щеку, от чего лицо ее забавно скособочилось.

– Тогда скажи, зачем ты пошла в педагоги?

– Ну, дети – цветы жизни…

– Ага, на чьей-то могиле.

Доната рассмеялась, но тут же вновь стала серьезной. Во всяком случае, внешне, хотя уголки губ еще подрагивали, упорно пытаясь растянуться в улыбку. Наконец она окончательно справилась с попавшей в рот смешинкой и строго сказала:

– Молодой человек, прошу не увиливать от прямого ответа на прямой вопрос.

– Угу. Могу тогда промолчать.

– Но я же ответила! – обида в голосе звучала почти детская.

Истомин вздохнул – надувшийся, как барабан, живот мешал основательно – и ответил:

– Могла и не отвечать. Я ж ничего не обещал взамен. Ладно, ладно, не дуйся. Да, все по мужской линии, да и по женской бывают.

– И до каких чинов дошли?

– Чины у вас, а в Империи звания. Отец – адмирал. Дед, отец его – генерал-лейтенант, десантник. Второй дед погиб в звании старшего лейтенанта, прямо как я сейчас. Мать в отставку вышла майором. Бабушка по отцу профессор медицины, по матери – белая ворона.

– В смысле?

– Актриса. Но там любовь была такая, что она после смерти мужа всю себя детям посвятила и со сцены ушла.

– Они еще живы?

– Конечно, ты смеешься, что ли?

Действительно, смешно. В Империи средняя продолжительность жизни давно перевалила за сто восемьдесят лет. И это с учетом неизбежных потерь в конфликтах с соседями, без которых жить как-то не получается. Так что все еще живы, непутевого отпрыска ждут.

– А братья-сестры есть?

– Да, трое сестер. Куда ж без них-то. Ну и младший брат, но он еще совсем пацан. Ему нашу военную традицию продолжать.

– А почему ты в МЧС?

– Были причины, – раскрывать секреты Истомин не собирался. И так слишком много уже рассказал. Доната, видать, решила воспользоваться его расслабленно-сытым настроением и исполнить долг разведчика – собрать информацию. А вот хрен у тебя получится, девочка, мысленно улыбнулся Истомин.

Хотя ему нечего было стыдиться, но зачем? Он ведь почему и учился, и служил под фамилией матери? Давняя традиция их рода. Человек должен заработать первые ордена и звания без протекции. А она будет, вольная или невольная, к адмиральским детям отношение все равно особое.