Отставник 6 - Павел Чук

— Анторсы нелюдимы и мало контактируют с землянами, только сугубо в деловой сфере, — было начал оправдываться Жариков, что слухи, которые министр назвал разведданными его ведомство собирало и анализировало, но толку от этого оказалось мало. Слишком узкий круг людей мог предоставить информацию, которая не вызывала сомнений, а проверять её по другим каналом выходило ещё сложнее.

— Это я знаю. И так же знаю, что наша переводчица Новикова у них на хорошем счету. Кстати, как она?

— Наблюдение с неё сняли. За указанный период ничего подозрительного зафиксировано не было, но я бы советовал периодически проводить негласную проверку.

— Это сам решай. Так ты не ответил, от неё сведения поступают? Пусть она и не аналитик, но у тебя-то штат опытных и подготовленных к этому делу людей имеется.

— От неё как раз и поступают в основном сведения, — нехотя сознался Жариков, — она действительно вхожа в круг высшего руководства анторсов и по роду своей деятельности присутствует практически на всех встречах. И есть два вероятных кандидата с противоположными взглядами.

— Подробней. Я об этом не знаю.

— Информация пока в стадии проверки.

— Ничего страшного. У нас всё сейчас в стадии проверки. Продолжай…

* * *

Плен.

Как мы не готовились, как ни старались предусмотреть всё, что только можно, но не справились — нас банально перехитрили. По нашему требованию нам предоставили два транспортных средства, куда мы распределились с пленными равномерно. В одну боевую машину сел ашш Сошша Хааш с генералом, во вторую я с заместителем. Нас было по трое в каждой боевой машине, так как в одну всеми мы не помещались. Специально это было сделано или нет — не знаю, но выдвинулись мы к месту в сопровождении большого конвоя в двух боевых машинах. За рулём сидел солдат противников и это оказалась фатальной ошибкой. Нас завезли в большой ангар с какой-то специфичной аппаратурой, что блокировала применение любого оружия и как только мы вышли нас окружили. Боя практически не было. Нас задавили массой. Против двух взводов, вооружённых длинными баграми не выстоять. Мы оказались не готовы к этому. Невозможно предусмотреть использование такого древнего оружия против вооружённого современным, но бесполезным электронным оружием. Среди нас нет пророков. И самое неприятное, я не успел покончить с собой. На меня одновременно напали пятеро и не дали возможность даже вынуть и активировать клинок. Навалились, свалили на пол и прижали к земле, зафиксировав руки и ноги.

Скрепя зубами от безысходности я видел, что одновременно происходит с моими ребятами, с которыми прошёл огонь, воду, вот только медных труб нам никогда не познать.

Ашш Сошша Хааш что-то кричал, ругался, лёжа жёстко зафиксированный на полу, а я проклинал себя за то, что согласился поиграть в стратега. Думал, что самый умный. Надеялся, что опыт и знания Глена помогут, но просчитался.

Я не прекращал попыток вырваться, но конечности были жёстко зафиксированы, а на мне сидело двое противников. Я это не только ощущал, но и краем глаза из-за небольшого обзора, так как меня уткнули лицом в пол, видел, что так же поступают с другими. И все мои попытки освободиться оказывались тщетны, и когда до меня дошло, что мне вновь предстоит перенести то, что было после попадания в плен к анторсам, я не стал сдерживать эмоции. Я кричал, пытался укусить кого-то из противников, спровоцировав того на милосердную смерть. Те муки, что мне пришлось пережить я старался вычеркнуть из памяти и сейчас мне вновь предстоит пережить изнурительные, сводящие с ума, а может и более жестокие пытки.

Я не кричал, я выл от безысходности, но всё когда-то заканчивается. Лёгкий укол через одежду в плечо и моё сознание погрузилось в небытие…

Приходил в себя тяжело. Меня мутило, я потерял ориентацию и долго не мог понять где нахожусь. Глаза, как только открывал — слезились, и я мысленно проклял этих сволочей, что вкололи препарат, непредназначенный к метаболизму землян. Лучше бы сразу цианид вкололи.

Послышались шаги. Меня грубо, подхватив за обе руки, поставили на ноги, которые не держали. И тут я понял, что абсолютно голый.

— Одевайся!

Затуманенное сознание, частичная потеря зрения. Я ориентировался только на слух.

В помещении не менее трёх солдат, но я даже силуэты их не различаю. Всё размыто и блёкло как-то. Мелькнула мысль кинуться на кого из надзирателей, но мои движения оказались слишком медленны и ожидаемо у меня ничего не вышло. Не вышло получить то, что я сейчас хочу больше всего. И это не вода, или еда — это благодатная смерть…

Кто-то громко, на повышенных тонах мне задавал вопросы, но я не отвечал, надеясь своим поведением вывести из себя, но долгожданное избавление не наступало. Три раза меня водили на допрос с одним и тем же результатом, а сейчас, меня словно зверя посадили в клетку и везли на корабль. Что с моими братьями по оружию я не знал, но во время погрузки я заметил стоявшие невдалеке четыре клетки.

«Нас было шестеро. Я в клетке. Ещё видел четыре. Значит кто-то не выдержал и скончался», — мысленно порадовался за того, кому пришло избавление. Полёт прошёл незаметно. Только успел привыкнуть к окружающей обстановке, к холоду, видимо грузового помещения, к едва уловимым стонам и причитаниям, как клетку, в которой меня содержали перевезли на корабль-носитель. Я это понял, когда миновал шлюзовую камеру и по пути на стенах коридора заметил знакомые обозначения.

По пути со мной из сопровождающих никто не говорил. Только когда доставили в какое-то очень маленькое, больше похоже на каморку, а не каюту помещение, где едва умещался санузел и брошенный на пол матрас, меня выпустили из клетки, надев на руки и ноги браслеты, а потом началось. Практически сразу за мной пришёл вооружённый конвой. Зрение у меня восстановилось и теперь я хорошо видел окружающую обстановку. Я действительно оказался на «Охану».

Коридоры, коридоры и меня заводят в просторное помещение с несколькими ложементами. На одном из них я заметил, что кто-то полулежит жёстко зафиксированный по рукам и ногам.

Сопротивляться бессмысленно. Браслеты, что надели, при сопротивлении подавали болезненный импульс, «обжигая» кожу до костей. Терпеть её было невыносимо. Она сильнее зубной боли, и я подчинился. Меня усадили в ложемент и…

Боль. Постоянная, то нарастающая, то чуть утихающая боль, словно тебя выворачивают наизнанку, а едва сознание подходило к