"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

— Чем больше войско, тем ниже эффективность в расчёте на одну душу. Военная народная мудрость.

— Буду знать. У меня нет представления о военном потенциале противника, но вторглась к нам группа в две с половиной или около того конников.

— А пополнение?

— Пёс его знает. Не исключено.

— Нам нужны пять сотен диверсантов. Итак, наёмники?

— Есть ещё местные. После того как ногайцы станут громить деревеньки местных жителей, а они уже начали, местные захотят им отплатить.

— А кто у нас местные? — он присел на лавку, я присоединился к нему.

— В каганате проживают три основные нацгруппы. Алтайцы местные, они охотники и люди спокойные. Потом пришлые, несколько сотен лет назад, степняки. Но те откочевали вслед за каганом и воеводой, они не в счёт. И есть чалдоны, крестьяне, рыбаки и охотники. Тоже будут злы на ногайцев.

— Меня устраивают и такие бойцы, и такие. Причём я бы их обучал отдельно. Местные будут куда более эффективны в лесах, они знают местность. А наёмников можно использовать против крупных соединений, но без особой надежды, что они смогут адекватно вести себя в лесу.

— Хотите позавтракать? Я тут знаю неплохое заведение, кушал там со своим дядюшкой.

— Я старый солдат. Ну, как я могу отказаться от халявного угощения? Ведите, показывайте.

Нанятый мной на весь день экипаж стоял наготове, так что скоро мы отправились покорять местные предприятия общественного питания.

— А если сформировать смешанные подразделения? — предложил я на пути в ресторан.

— Теоретически это должно совместить сильные стороны наемников и знания местных. Но на практике идея дрянь. У них разная мотивация, разная культура, разная модель поведения. Вместо сплочённого единой целью соединения мы получим конфликты и военно-полевые суды с постоянно работающей виселицей.

— Ого, да Вы психолог, мсье Анри!

— Я не боевой офицер, но и не штабная крыса, — с достоинством выдал де Жерс. — И много лет я служил в учебной части, учил пехотных капралов и сержантов, учил артиллеристов, сапёров. Меня несколько раз перекидывали, переводили. Словом, я насмотрелся на солдат. Командовать боевыми действиями для меня будет внове.

— Давайте сразу проведём линии разграничения. Основной воевода у нас атаман Дмитрий Чуй.

— Старый?

— Нет, довольно молодой.

— Ничего, я найду общий язык, мне доводилось служить под началом молодых и ретивых. Но у него казаки, у меня франтирёры.

— Новое для меня слово. Да, я думаю, что каждый ведет своё направление, так будет проще.

— Штаб из двух офицеров? Недурно.

— Итак, ищем наёмников!

— Вам нужен вербовочный пункт, мсьё. Казаки нуждаются в пополнении?

— Думаю, да. И думаю, что смогу развернуть такой пункт на найм в казаки и в эти Ваши франтирёры.

— Уи. А когда появятся местные, буду обучать и их. Пять учебных рот, всего за пару недель они смогут держать винтовку и стрелять по команде.

Глава 18

Сабли и рога

Мы зашли в ресторан «Эрмитаж» и это первый раз, чтобы я был тут не по работе или без попыток объегорить своего совершенно неблизкого «родственника» Вьюрковского.

Мы сели за дальний, уютный и обособленный столик, к нам подошла молоденькая симпатичная официантка.

— Меня зовут Марина, я сегодня буду вашим официантом.

— Марина, а есть сегодня Закир?

— Да, — после растерянной секундной паузы ответила она.

— А могу я, как клиент, выбрать официанта, который будет меня обслуживать?

— Да, — явно преодолевая некоторое сопротивление, с еле заметным разочарованием ответила девушка.

— Простите, если такое Вас обидело…

— Уи, Вы красивый девушка, лучший на свете! — встрепенулся галантный де Жерс.

— Просто я рассказывал своему другу про Закира, — говоря это, я поманил девушку пальцем и незаметным жестом положил ей в руку сложенную вчетверо купюру в пятьдесят рублей.

Надо сказать, местные дают на чай очень пафосно и напоказ, обставляя это так, чтобы все видели, смотрите как я крут, что я могу! Мне, человеку, который жил когда-то давным-давно в СССР и нёс в себе реликты прежней морали, этот пафос был несвойственен.

Она в недоумении отодвинулась, затем бросила на купюру взгляд и просияла.

— Понимаете, нам хотелось бы… — вздохнул я. — Сами мы не местные, бываем в Челябинске редко. Порадуете нас, а?

— Конечно! Сейчас позову, всё будет в лучшем виде.

Пятьдесят рублей — это, возможно, половина или треть её месячной зарплаты.

— Исэнмесез! Я так рад Вас видеть, Закир!

— Добрый день! Вам как всегда? Борщ, телятину с восточными травами, рис басмати, лёгкий салат, чёрный чай и десерт?

— Гм, — его тирада вогнала меня в ступор. Видимо, такой был мой прежний или первый заказ. Видимо, потому что сам я не помнил, а вот Закир, похоже, помнил. — Да, вполне устроит.

— А мсье? — спросил он де Жерса.

— Луковый суп, — француз изучал меню, — петух в вине кок-о-вен с багетом.

— Салат?

— Есть у вас салат с голубым сыром и шалотом?

— Безусловно.

— Оу, какой у вас приличный ресторан! А на десерт бланманже, штучек шесть, разных цветов.

— Наш повар всегда готовит бланманже только белым, говорит, положено так? — озадачился Закир.

— Уи, так и называется, но у меня на родине его ещё и красят. Сможет он?

— Я попрошу сделать для Вас.

— И бутылку вина из Божоле, двух-трёхлетнюю. Ну и бокал кальвадоса, чтобы согреть желудок. И можно мне принести ручку? Я хочу сделать пару записей…

— Бумагу, мсье?

— Мне хватит вашей салфетки.

Пока кухня слегка озадачилась нашим заказом, де Жерс развернул пару салфеток. Как эти ни странно, если действовать достаточно аккуратно, то на салфетках удобно получалось писать.

— У Вас есть научный подход к войне?

— Нет, — удивлённо буркнул я. — Если Вы ещё не в курсе, то я юрист, адвокат, сугубо мирный человек.

— Это поэтому Вы носите под мышкой кольт?

— Всего лишь показатель регионального уровня преступности.

— Значит и я не зря попросил револьвер, — удовлетворённо усмехнулся француз. — Итак, численность врага есть, первичная. А вооружение?

— Конник.

Де Жерс нарисовал (надеюсь, что обучать солдат он умеет лучше, чем рисовать) всадника, который улыбался.

— Изогнутый клинок, у некоторых короткие копья, у многих отменные изогнутые луки.

— Без огнестрела ребятки?

— Нет, у них