Сотня. Смутное время - Эльхан Аскеров

Дыхание его становилось всё реже, и через минуту, вдохнув в последний раз, он тихо захрипел, вздрогнул и замер. Елизар, достав из ножен кинжал, поднёс его к губам Святослава и, посмотрев на клинок, тихо сообщил:

– Всё, браты. Нет больше Святослава. В добрый путь, родич.

Поднявшись, Матвей стянул с головы папаху и, в пояс поклонившись, так же тихо добавил:

– В добрый путь, дедушка. Благодарствуй за науку.

– Всё, дети. Теперь ступайте. Дальше мы сами, – дрогнувшим голосом произнёс Елизар, сжав пальцами плечо парня.

Кивнув, Матвей сделал шаг назад и, надев папаху, подхватил с лавки бурку с оружием.

– Дома буду, дядька Елизар. Придёт срок, только весточку подай, – напомнил он и, развернувшись, вышел.

Он и сам не понимал, почему этот человек так сильно вдруг вошёл в его жизнь, но смерть старика всколыхнула что-то в душе парня. Отвязав Буяна, он отвёл его к воротам и принялся привязывать бурку с оружием к седлу. Пальцы сами делали своё дело, а глаза уже ничего толком и не видели. Их застилали крупные слёзы скорби. Что-то вдруг толкнуло Матвея в грудь, и там же неожиданно появилась тихая, ноющая боль.

Автоматически потерев ноющее место, парень вдруг понял, что касается точки, где находится родовой знак. Закончив с увязкой груза, он на минуту прижался головой к шее коня и, зажмурившись, мысленно спросил, сам не понимая у кого:

– Ну почему? Почему так рано? Ведь у него ещё многому поучиться можно было.

– Всему свой срок приходит, – раздался в ответ всё тот же, давно знакомый гулкий голос. – Не журись. Ему теперь хорошо. А ты живи, казак. Живи и помни, что он тебя не просто так наследником кликнул. Святослав одним из лучших пластунов всего воинства был. Не посрами.

– Святослав, пластун?! – едва не в голос ахнул Матвей.

– Да. А теперь домой езжай. Там тебя новость добрая ждёт.

– Никак день свадьбы назначили, – равнодушно хмыкнул парень.

– Силён. Добрый я выбор сделал. Признаться, удивил ты меня, казачок.

– Это чем же? – не понял парень, всё ещё пребывая в состоянии тихой грусти.

– В яви меня позвать сумел. Силён. Так из твоего рода только пращур твой умел, когда оборот совершить собирался. Запомни, как сделал это, тогда и тебе, и мне проще будет.

– Я постараюсь, – растерянно кивнул Матвей и, выпрямившись, легко поднялся в седло.

Фыркнув, Буян быстрым шагом вышел в ворота и сам, без понуканий перешёл на размашистую рысь, направляясь к дому. Покачиваясь в седле, Матвей вспоминал события этого странного дня и пытался понять, всё ли сделал правильно. Во всяком случае, никто из приехавших казаков ему замечания не сделал. Выходит, всё было правильно. Ощутив очередной толчок в грудь, он приложил к тому месту ладонь и, ощутив под одеждой наконечник стрелы, чуть улыбнулся.

Подарок Святослава уютно покоился между пластами грудных мышц, нагревшись от тела. Более того, казалось, что камень и сам теперь начал излучать тепло. За раздумьями парень и сам не заметил, как въехал в станицу. Очнулся он, только когда Буян, остановившись, негромко фыркнул, повернув к хозяину голову. Во взгляде умного жеребца читалось недоумение, смешанное с насмешкой. Он словно говорил: «Мужик, очнись, уже домой приехали, а ты всё в облаках витаешь».

Едва заметно усмехнувшись собственным мыслям, Матвей спрыгнул с коня и, отворив воротину, завёл жеребца во двор. Уже привычно обиходив коня, он завёл его на конюшню и, убедившись, что сена, овса и воды в стойле достаточно, отправился в дом, прихватив привезённую с собой бурку. Судя по звукам, раздававшимся из кузни, у Григория появился какой-то заказ, а мать куда-то отправилась по хозяйству.

Внеся вязку с оружием на свою половину, Матвей на минуту задумался, а после решительно толкнул дверь в спальню. Если где и хранить подарок, то только здесь. Развязав кожаные ремни, стягивавшие бурку, парень развернул её и тихо охнул от неожиданности, увидев содержимое тюка. В бурке лежало не только оружие, но и новенький, роскошный ковёр. Старик, чтобы увязать всё разом, несколько раз сложил его пополам, а сверху уложил всё завещанное белое оружие.

Тут оказались не только те клинки, что висели в его доме, но и с полдюжины других, которых Матвей прежде не видел. Разложив всю эту красоту на кровати, парень задумчиво огляделся и, вздохнув, отправился за инструментом и гвоздями. Увидев входящего в кузню сына, Григорий отложил молот и, глотнув воды, коротко спросил:

– Как?

– Всё, бать. Нет больше дедушки, – едва заметно всхлипнул Матвей.

– В добрый путь, родич, – еле слышно прошептал казак, склоняя голову. – Елизар был? – уточнил он после короткого молчания.

– Все были, кого позвал. Лукьяна Марьиного малость помять пришлось, чтоб место своё знал. А так вроде всё ровно прошло, – коротко рассказал парень.

– За добро беспокоился? – презрительно усмехнувшись, уточнил Григорий.

– Угу.

– Не шибко помял?

– Нет. Так, придавил малость, да отпустил.

– Ну и хрен с ним. Его уж сколь раз предупреждали, – отмахнулся кузнец. – А ты чего прибежал?

– Гвоздей хочу взять да молоток, – вспомнил Матвей и, развернувшись, направился к полке, где хранились указанные предметы.

– Подарок развесить хочешь, – понимающе кивнул Григорий.

– Для того и дарено, – пожал парень плечами и, найдя нужное, отправился в дом.

Скинув черкеску, он быстро приколотил ковёр к стене над кроватью и принялся раскладывать на кровати оружие, комбинируя клинки по красоте и размеру. В итоге, выбрав, на его взгляд, наилучший порядок, Матвей принялся крепить их к ковру. Часа через полтора вошедший в спальню Григорий, с интересом осмотрев коллекцию, одобрительно кивнул и, присмотревшись, с удивлением проворчал:

– И как запомнил только?

– Что запомнил, бать? – не понял Матвей, любуясь своей работой.

– А клинки у Святослава так и висели. Только вон тех, нижних, прежде не было. Видать, он их в сундуке каком хранил.

Только теперь до Матвея дошло, что он развесил оружие точно так, как оно висело у прежнего хозяина. Растерянно взъерошив себе чуб, парень недоумённо хмыкнул и, непроизвольно коснувшись громовой стрелы, мысленно спросил: «Ты подсказал?»

Получив в ответ вполне ощутимый толчок в грудь, Матвей растерянно покрутил головой и, собрав инструмент, отправился мыться и приводить себя в порядок после поездки. Пока он плескался у бочки и переодевался, домой вернулась мать, таща на буксире Катерину. Теперь, когда история со сватовством окончательно укрепилась в головах станичников, казачка регулярно появлялась на людях вместе с девушкой, таким образом давая всем понять, что Катерина её невестка и любой, не вовремя открывший рот, будет иметь серьёзные проблемы.