Экспедиция «Велес» - Екатерина Витальевна Белецкая

— А вот тут ты права, — Ит посерьезнел. — Действительно, такие ситуации бывают. Боюсь, что мы сейчас как раз в такую и попали.

— О чём ты говоришь? — не поняла сказительница.

— Да обо всём, — признался Ит. — Девушка, игрок 1018, на самом деле была убита, двигатель и реактор разрушил незнамо кто, руководство, кажется, сошло с ума, и собирается угробить команду, люди тоже как помешанные, про планету словно бы вообще позабыли, а ещё этот чёртов запах ацетона, то на месте аварии, то на месте убийства… зачем я тебе это всё рассказываю? — вдруг спохватился он. — Нервы ни к чёрту, наверное, вот и говорю всё подряд.

— Ты о луне, и о станции? — переспросила сказительница. — Да, это может привести к гибели команды. Но… ты уверен, что игрока 1018 убили?

— Да, — ответил Ит беззвучно. — Уверен. Я… мы с братом её видели. Это был не несчастный случай.

Сказительница молча, испытующе посмотрела на него, но ничего не ответила. Ит понял, что сейчас, кажется, она не будет продолжать этот разговор, и не ошибся — потому что она снова заговорила о сказке.

— Давай вернемся к сказке, — предложила она. — Итак, учёный провел проверку, и снова прилетел к правителю. Как ты думаешь, что он ему сказал?

— Понятия не имею, — покачал головой Ит. — Видимо, тот оказался здоров.

— Верно, — кивнула сказительница. — Но было ещё кое-что.

* * *

— Итак, надеюсь, я здоров? — спросил правитель нетерпеливо. — Иль нет? Ты вид имеешь сейчас растерянный и жалкий, и я в недоуменье. Что случилось? Ответь немедля, я волнуюсь!

— Да, — ответил учёный. — Ты здоров. Ты как никто здоров, мой дорогой правитель. Остры твои глаза, прекрасно слышишь; все органы в порядке, а жидкости составом близки к идеальным. Да нет, не близки, идеальны, как одна. Но… — ученый замялся. — Есть один момент…

— Да говори скорее! — рявкнул правитель.

— Я говорю. Тут есть один момент. Моя проверка, которую столь тщательно провел я, показала, что вы, правитель мой… похоже, вы бессмертны.

— Что?.. — опешил правитель.

— Ну, вот так. Всё ваше тело, что округло, гладко, пронизано особым веществом, которое способствует бессмертью. То вещество не даст распасться клеткам, что тленью оказались неподвластны, оно вас сохранит здоровым, сильным, и бодрым, сбережет от яда, а если вы слегка поранитесь случайно, то вещество те раны тут же заживит. Не знаю, будет ли над вами властно время, но, думаю, что и оно отступит, склонившись перед вами, мой правитель. Возлюбленный герой, что будет править над всеми нами вечно.

— Вот даже как, — задумчиво произнес правитель. — Не ожидал. Но… что ж, давай с тобой тогда поступим мудро. Ты должен будешь всё перепроверить, и после, убедившись, доложить. А я обдумать должен то, что здесь я слышал. Побыть наедине с собой, решить вопросы внутреннего свойства, что накопились. Пока иди, я позже позову.

* * *

— Ого, — Ит покачал головой. — Правитель обретает бессмертие? Но почему? Знаешь, а ведь ты действительно сумела меня удивить. Я не ожидал такого развития сюжета.

— Ты должен дослушать фрагмент, — строго произнесла сказительница. — Обсудить его ты успеешь позднее.

* * *

— Бессмертье, — тихо произнес правитель. — Что ж. Я очень рад. Вот это приз так приз, ведь я не даром прошел свой путь, став тем, кто есть, и сделав многое. Я заслужил бессмертье. А ты, пустая Тень, ты проиграл. Ты — проигравший, и запомни это. Навек, навечно, то есть навсегда — ты проиграл. Ты побежден, осмысли, ведь это истине подобно той, что дети в азбуке прочесть сумеют, едва они научатся читать. Ведь всё обычно как — есть те, кто слабость духа мнят добротой и кротостью своею, и в этом их ошибка. Доброта совсем иное, она не про добро, пусть даже парадоксом звучат сейчас слова. Попробуй вникнуть. Вот общество, в нём есть разнообразье, что состоит из мудрых и наивных. Те, что мудры, способны к подчиненью, поскольку понимать умеют важность решений, что им принадлежать по праву не могут. Им даже радостно, что бремя за них несёт другой. А есть иные, что заблудились в ереси своей, и думают, что им подвластно мыслить, как те, что избраны. И, не являясь теми, кому дано решать, они устроить способны скверну и раздор, внушая доверчивым и недалеким чушь, что порождает тлен и приведет к несчастью впоследствии. Ты этого не понял, и чтобы избежать проблем великих, я принял на себя удар. Наградой, видишь, стало мне бессмертье, то самое бессмертье, о котором мечтали многие, но получить не вышло…

Правитель замолчал, размышляя.

— Я говорил сейчас лишь об идеях, что умы наивных способны посещать, с тобой же дело обстояло хуже. Весь наш народ, всех, малых и больших, ты записал в предтечи, причем не объяснил, что будет дальше, когда возникнет то, о чём ты молвил, и что произойдет с народом после того, как он уйдёт. Она, оно, они… да нет, неважно. Что, если этот путь приводит к бездне, иль к ложной истине, которую проверить не в силах вообще никто? Не думал ты об этом? Верно? Я зато подумал. И нету оправданий, таким, как ты. Твоя слепая вера ведёт на край, за край, и дальше вниз, туда, где исчезают даже тени, ведь нет теней во тьме. Ты ложный символ, ты лишь плод ошибки, но ты упрям, и ты стоишь недвижно лишь потому, что ослеплен когда-то был ложным богом. Мне же помогает мой истинный творец. Он сделал мне сейчас… нет, то не дар, то больше. Он создает теперь небесный щит, он даровал мне плоть, что смерть преодолеет, чтоб я тебя сдержал. Навечно. А ты… ну, продолжай мне душу тяготить, ты только лишь одно умеешь делать… такое… Хотя… я всё же попрошу у них совета, как мне убрать тебя, чтоб не мешал. Да, что греха таить, ты даже мёртвый мне мешаешь. Теперь меня на части будут рвать два чувства. Одно — мой долг, пред всем моим народом. Другое — мёртвый взгляд, который надо мной довлеет уж давно. Но ты не победишь. Не допущу. Позволить не могу такого. Я буду думать.

Правитель смолк, и, спустя долгое время