Немое Заклинание - Николай Павлович Иванников

Амосов сдвинул на край столика графин с водкой, рюмки и указал:

— Ставь сюда.

Кирьян послушно водрузил корыто на столик. Вода была очень чистой, колодезной, и дно корыта было видно сквозь ее очень четко.

— Что еще, барин? — переводя дух, уточнил Кирьян.

— Поди прочь, — отмахнулся Амосов. — Павел Семенович, можно начинать? Честно сказать, мне уже не терпится!

Мне и самому уже не терпелось. За время обучения в Потаенной Академии мне доводилось видеть всякие чудеса, от некоторых их них даже волосы на голове начинали шевелиться — так велико было мое удивление и даже некий страх перед увиденным. Но с «открытой книгой» я сталкивался впервые.

— Алексей Федорович, — обратился ко мне князь Гантимуров, — присядьте, пожалуйста вот сюда, в мое кресло. Войти в транс возможно и стоя на ногах, но, боюсь, вы можете упасть, а в состоянии транса вы не сможете даже подставить руки или отвернуть лицо от пола.

— Не хотелось бы, — согласился я, усаживаясь в кресло. И попробовал пошутить: — Я очень дорожу своим лицом. Оно мне ужасно нравится.

— Герцогине Иоханне, насколько я знаю, оно тоже понравилось, — недовольно отозвался Амосов. — Мы еще поговорим о твоем поведении…

Я не ответил. Но подумал: «Это еще что! Скоро вы узнаете о похищении принцессы — вот будет смеху!»

Устроившись в кресле поудобнее, я закрыл глаза. Князь Гантимуров зашел сзади и положил мне ладони на голову.

— Я чувствую ваше волнение, Алексей Федорович, — сказал он. — Не стоит беспокоиться. Пока я говорю, вы войдете в состояние транса, и это будет похоже на сладкую дневную дрему. Когда ты вроде бы и спишь, но в то же время можешь слышать все, что происходит вокруг. Если сейчас вы попытаетесь открыть веки, то у вас уже ничего не получится…

Я немедленно отреагировал на этот вызов и открыл глаза. Точнее, я попытался это сделать, но сразу понял, что произвести сие простейшее действие у меня действительно не выходит. На это у меня попросту не было сил. Да и голос князя становился все глуше, глуше, и в конце я уже слышал его будто из-под толщи воды.

— Пожалуй, следует начать с того момента, господа, как наши посланники вышли с «тайной тропы», — услышал я все затихающий голос князя. — Видите, здесь, над болотом, сверкнула молния? Это открылся проход…

— Я вижу! — послышался едва слышный шепот Амосова. — Черт меня возьми, я вижу!

Послышался плеск, а затем недовольный голос Гантимурова:

— Ваше сиятельство, не стоит тыкать пальцем в воду! Картинка покрывается рябью, и мы можем пропустить какие-нибудь важные подробности… Впрочем, здесь мы вряд ли увидим что-то интересное. Можно немного пропустить…

Голос стал едва слышным, а затем и вовсе стих. Я полностью утратил ощущение реальности. Я знал, что сижу в кресле в гостиной графа Амосова, но в то же время вновь перенесся на несколько дней назад в лес неподалеку от границы с Великим княжеством Сагарским. Я слышал чавканье трясины под копытами своей лошади, чувствовал запах болота, и даже гнус вновь кусал меня вполне ощутимо.

Я словно заново переживал все, что со мной произошло. Только теперь восприятие реальности несколько изменилось. Оно стало каким-то рваным, словно нарезанным на куски.

Вот мы с Кристофом выбрались из болота. А вот уже стоим около мертвеца, обнаруженного в лесу, и я шарю пальцем у него в приоткрытом рту. Причем я вижу эту картинку не собственными глазами, и даже не глазами Кристофа, а словно бы со стороны. Как будто маленький демон витает в воздухе чуть позади меня на уровне плеча и наблюдает за всем происходящим.

И еще я слышу голоса магистров в гостиной, но они очень тихие, на грани восприятия, и они явно обсуждают увиденное.

«Это был гонец светлейшего князя, — говорит Амосов. — Я как-то даже встречал его во дворце, если мне не изменяет память. А она мне редко изменяет… Вот не повезло бедняге! Попал как кур в ощип!»

Вот мы с Кристофом уже выбираемся на лесную дорогу и догоняем карету принцессы Софии Августы Фредерики. А вот мы уже обедаем, расположившись на походной мебели ее высочества. Кристоф обучает принцессу русским словам, и они оба задорно хохочут над этим.

Между прочим, я уловил пару моментов, которые в прошлый раз, наяву, ускользнули от моего внимания. Это рука Кристофа, сжимающая тонкую ручку Фике. А она и не возражает! Теперь я даже вижу, что она и сама в ответ неприметно поглаживает его руку. Принцесса Фике явно не имела ничего против ухаживаний моего неофита, и даже всячески их подстегивала…

А вот и герцогиня. Она под столиком сжимает мое колено, и сейчас я это вижу совершенно отчетливо, хотя на самом деле в тот момент я это только чувствовал. Пальцы ее так и впились в меня, даже костяшки побелели от напряжения.

«Ты глянь, что немка развратная творит! — снова слышу я голос Амосова. — Всё, совратила моего аспиранта! Это кто ж такое выдержит-то? Я бы вот не выдержал! А вы, Вильгельм?»

Что ему ответил на это Ван-дер-Флит я плохо расслышал, да и не интересовал меня его ответ. Потом я видел дождь, летящую в лицо грязь, видел приграничный городишко Горная Поляна. И комнату свою на постоялом дворе тоже видел…

Стоп! А вот этого я не припомню. Из чертогов моей памяти всплыла картинка, которую я не прежде не наблюдал. На ней Кристоф и принцесса Фике стоят у двери, ведущей в комнату ангельтинки, и… целуются? Да быть того не может! Руки неофита нежно обнимают тонкий девичий стан, а девушка при этом не только не отталкивается, а наоборот — стремится теснее прижаться к трепещущему от возбуждения телу парня.

Ну надо же! И как я упустил из вида это момент? А вот магистр Гантимуров взял да и вытащил из памяти моей воспоминание, о котором я даже и не ведал! Но, впрочем, я об этом догадывался. Наверное, подсознание все же накладывает на нас какие-то следы, и то, что мы потом считаем догадкой, наитием, каким-то озарением, на самом деле является лишь нашим собственным наблюдением. Просто мы не помним этого…

И еще я слышу совсем уж издалека сильно приглушенный голос своего куратора: «Вот же паскудник мелкий! Они там всех немок перепортили,