Где демон шепчет о забвении - Ирина Игоревна Голунцова

прочь, прикажут выметаться и дважды задуматься над тем, сколь ужасны его манеры. Однако просторное помещение, разделённое на секции деревянными перегородками, пребывало в пугающей тишине.

«Может, ошибся?» – задумался Вэй Лу. Пространство выглядело необжитым: минимальный набор мебели без элементов обихода смотрелся слишком скромно. Но пройдя в дальнюю комнату, он сразу почувствовал запах лекарств и застоявшегося воздуха.

– Синь Юй? – тихо окликнул Вэй Лу.

Створки дверей в соседнюю секцию были слегка приоткрыты. Вэй Лу не позаботился о нормах приличия и уверенно заглянул внутрь. В нос ударил неприятный запах человеческого тела: пота, крови, чего-то приторного и мускусного. Окна плотно закрыты, скудное освещение позволило только выхватить кровать, на которой кто-то лежал и никак не реагировал на присутствие постороннего. Вэй Лу поспешил для начала отворить ставни, впуская внутрь свежий воздух и тёплый солнечный свет.

На чайном столике царил бардак: склянки с мазью и жидкостью, пропитанные кровью бинты и ткань. Почуяв недоброе, Вэй Лу невольно встревожился: как бы ни оказалось, что Синь Юй умер. Повернувшись к нему, лежащему на боку лицом к стене под натянутым до головы одеялом, Вэй Лу беспокойно нахмурился.

– Эй, ты спишь?

Разумеется, ему не ответили. Головой Вэй Лу понимал, что после жесточайшей порки человек мог и почить, поэтому слабость далеко не самого выносливого человека вполне очевидна. Поддавшись беспокойному чувству, Вэй Лу склонился над Синь Юем и присмотрелся. Спутанные волосы опадали на румяное лицо, капельки пота осыпали лоб, что сподвигло Вэй Лу коснуться его щеки.

Горячая.

Чтобы убедиться окончательно, Вэй Лу убрал прилипшие к чужому лбу волосы и накрыл его ладонью. Синь Юй никак не отреагировал, но тот факт, что его тело обжигало подобно догорающим углям, не на шутку взволновало. Стянув с плеч Синь Юя одеяло, Вэй Лу сразу почувствовал неприятный запах, наблюдая насквозь пропитанную алыми пятнами ткань. Аромат целебных трав, обратившийся горькой вонью, подсказывал, что компресс давно не меняли.

Сглотнув застрявший в горле ком, Вэй Лу опустился на край кровати и, подавляя волнение, аккуратно оттянул ткань, обнажая один из рубцов. Края рассечённой кожи опухли, лоснясь от свернувшейся крови и желтоватого гноя.

– Какого?.. – опешил Вэй Лу.

Синь Юя лихорадило от незаживающих ран. Никто не оказывал ему должную помощь и уход.

Застыв в оцепенении, Вэй Лу пытался сопоставить имевшуюся информацию. В медицинском блоке ему сказали, что Синь Юй отказался от их попечения, не желая быть у всех на виду. Вэй Лу полагал, что за Синь Юем будут присматривать во временных покоях, а не… бросят подыхать?

Тревога взвилась диким волком. Взирая на воспалённые раны, Вэй Лу едва ли представлял, что с этим можно сделать. Как ему помочь? Глянув на чайный столик с настойками и мазями, он также не понимал, какая из них для чего предназначалась.

Требовалась незамедлительная помощь. Но где её найти? Вэй Лу пребывал на территории духовной школы Тайян только четвёртый день. Он здесь никто. Конечно, кто-то из медицинского блока мог бросить работу и отправиться на помощь Синь Юю, но проблема в том, что Вэй Лу едва ли помнил дорогу назад. В его памяти только-только закрепилась нить маршрута «личная комната – столовая» да «личная комната – двор для тренировок».

Ответ, конечно, вспыхнул довольно быстро – Вэй Учэнь. Чего-то не знаешь – иди к старшему брату. К сожалению, сейчас ничего другого и не оставалось.

– Что значит: «помирает»? – в негодовании спросил Вэй Учэнь, когда Вэй Лу спустя одну чашку чая[57] топографического кретинизма отыскал дорогу к их комнатам. – А… стоп, а что ты там делал?

– Я же говорил, что хочу проведать его.

– И тебя не прогнали?

– Так… никто там его и не охраняет.

– В смысле? – ещё сильнее растерялся Вэй Учэнь. – Как это его не охраняют? Он ведь… недавний преступник.

– … – Разведя руками, Вэй Лу не нашёл, что сказать. – Понимаю, что это не наше дело, и он нам никто, да ещё и неприятности себе заработаем…

– Я понял, не продолжай, – вздохнул Вэй Учэнь, откладывая одежду и направляясь к выходу. – А я ещё удивлялся, как этому Синь Юю удалось сбежать… с таким-то подходом и не удивительно. Там у него есть какие-то лекарства?

– Что-то есть, какие-то мази, но я… не понял, что это.

– Ладно. Тогда раздобудь тёплую чистую воду: можно набрать в бане, которая у нас тут под боком. Я пока… иди, в общем, потом зайди за мной.

Вэй Лу кротко кивнул и ушёл исполнять просьбу. Он не ожидал, что Вэй Учэнь так быстро согласится проведать Синь Юя, а затем вспомнил побелевшее от злости и презрения лицо Вэй Учэня в момент показательного наказания. Чем больше Вэй Лу об этом думал, тем запутаннее и противоречивее становились эмоции. Когда они с братом добрались до покоев, в которых находился Синь Юй, он вдруг ощутил стойкое присутствие… раздражения.

– Святое дерьмо… – только и пробормотал Вэй Учэнь, чуть оттянув кусок прилипшей ткани на спине Синь Юя. От вида воспалённых ран на его лицо легла мрачная тень. – Почему его никто не охраняет? Почему он вообще в таком состоянии?

– Это не у меня надо спрашивать, – несколько отстранённо пробормотал Вэй Лу, поставив небольшой деревянный таз с водой рядом с чайным столиком. – Может, его специально оставили одного, чтобы он умер в мучениях.

Вэй Учэнь ничего не ответил. Осмотрев имеющиеся мази и принюхавшись к каждой из них, он всё сильнее хмурился и вздыхал. Отыскав кусок чистой ткани, он смочил её и промокнул материю, прилипшую к спине Синь Юя, чтобы аккуратно снять и не содрать засохшую кровь. Безболезненно не получилось: Синь Юй кривился во сне, так и не проснувшись.

От вида открывшихся ран Вэй Лу стало нехорошо. С такими увечьями без скорой медицинской помощи долго не живут. Некоторые нарывы, стоило к ним прикоснуться, сочились гноем и розовой жидкостью. Печальное зрелище. Однако Вэй Лу не смел отворачиваться и наблюдал за тем, как Вэй Учэнь в меру своих возможностей обрабатывал раны Синь Юя. Действовал он с педантичной аккуратностью, нежно касаясь опухшей кожи, и через какое-то время по привычке начиная бормотать себе под нос: «Ну тихо-тихо, чего ты?..»

Грудь обожгло лёгким отголоском ревности. Эти слова Вэй Учэнь постоянно приговаривал, когда в детстве успокаивал Вэй Лу. Будь то сломанная игрушка или боль в животе от продолжительного голода – Вэй Учэнь не гнушался приобнять Вэй Лу и, ласково поглаживая по волосам, приговаривал: «Ну тихо-тихо, чего ты грустишь? Всё плохое всегда заканчивается, успокой бурю в душе, Лу».

Эти