Абсолютная Власть 2 - Александр Майерс

Громовержец рявкнул первым стволом. Голова монстра превратилась в кровавое месиво.

Но это был лишь первый.

Они хлынули со всех сторон. Гибкие тени с клыкастыми пастями. Тяжёлые, бронированные чудовища, шипящие кислотой. Воздух наполнился скрежетом хитина, рыком, свистом когтей.

Хаос и смерть.

— Бородач! Держи справа! — заорал Зубр.

Но когда он повернулся, то увидел, что Бородач уже мёртв. Наёмник лежал на земле, а его голова — чуть в стороне.

Крики людей обрывались один за другим, а рычания становилось лишь больше. Кто-то бросился бежать, и несколько тварей кинулись на него со спины. Тимур хохотал, спуская на монстров свои заклинания.

Мгновение спустя смех мага прервался. Бронированный монстр сбил его с ног, и Хромой покатился по земле. Сломанная нога выгнулась под неестественным углом, окровавленная кость прорвала одежду.

Тимур взглянул на свою ногу и хмыкнул.

Выстрелом из двух стволов Зубарев убил тварь, уже занёсшую когти над магом.

Тишина повисла над поляной, такая же густая и липкая, как кровь, покрывающая всё вокруг. Воздух был пропитан запахом меди и вонью разорванных внутренностей.

Зубр стоял посреди этого ада, опираясь плечом на дерево и крепко сжимая Громовержца. Грудь Николая тяжело вздымалась, каждый вдох обжигал лёгкие.

Вокруг лежали мёртвые. Много мёртвых.

Все его люди теперь были неотличимы от туш поверженных монстров. Хромой единственный остался жив, не считая самого Зубра.

Маг сидел на земле, шевеля окровавленными пальцами в воздухе. Его кривые ноги были вытянуты, из одной торчала сломанная кость. Но горбун, казалось, не чувствовал боли и смотрел на свою ногу слегка задумчиво. Как будто он случайно порезался и пытался понять, обо что.

Но через секунду это изменилось. Лицо Хромого вдруг охватил страх.

— Ч-что… — прохрипел он. — Что это? Чувствуешь?

Зубр почувствовал. Не зрением, не слухом. Кожей. Воздух вокруг стал тяжелее. Звуки острова — писк уцелевших насекомых, шелест чахлой листвы, плеск воды где-то вдалеке — стихли.

Наступила неестественная, гнетущая тишина.

— Сзади! — крикнул Тимур.

Зубр резко развернулся, вскидывая двустволку.

Это был не монстр. Что-то, похожее на обрывок тени, плывущий по воздуху. Пятно абсолютной черноты, которое не отражало свет и не отбрасывало тень. Пространство вокруг него искажалось, как возле разлома.

И от него исходила мощь. Столь ужасающая, что Зубр не мог пошевелиться.

Хромой издал дикий вопль. Его пальцы с синими ногтями взметнулись вверх, вычерчивая в воздухе магический символ. Маг владел элементом Металла, и тот подчинился ему. Из тел поверженных монстров с чавканьем вырвались пули и устремились к пятну.

Существо не отреагировало. Пули просто растворились в его черноте, как мелкие камешки в океане. Без звука, без вспышки. Бесследно.

В следующий миг пятно дёрнулось. Отросток метнулся вперёд быстрее взгляда. Пронзил пространство между существом и магом. Погрузился в грудь Тимура Хромого.

Маг замер, приоткрыв искривлённый рот. Его единственный зрячий глаз расширился до предела, наполняясь ужасом.

Потом его тело… рассыпалось, как старая, сухая глина. Кривые ноги, горб, голова с перекошенным ртом — всё превратилось в мелкую, серую пыль и развеялось ветром.

Зубр по-прежнему не мог двигаться. Совсем. Он стал статуей из плоти и крови, впивающейся взглядом в чёрную бездну перед ним. Внутри бушевала бессильная ярость зверя, попавшего в капкан.

Чёрное пятно поплыло к нему. Приблизилось вплотную. Часть его, как щупальце из теней, коснулось груди Зубарева, а затем всё существо проникло внутрь.

Дыхание остановилось, сердце сковало холодом, волосы встали дыбом. Зубр чувствовал, что он теперь не один в своём теле. Эта тварь поселилась рядом.

В голове прозвучал голос. Он был полностью лишён интонаций:

«Здравствуй, Николай».

Зубр скрипнул зубами и выдавил:

— Кто ты?

«Можешь говорить про себя, ведь я могу читать любые твои мысли».

— Кто ты⁈ — выкрикнул Зубарев, игнорируя совет.

«Моё имя ничего не скажет тебе, смертный, — ответил голос. — Кто я? Тот, кто подчинил саму Пустоту. Тот, по воле которого гасли звёзды и целые миры обращались в ничто. Тот, кто поможет тебе отомстить».

— Месть? — не веря, спросил Зубр и громко сглотнул. — Градову?

«Именно. Тот, кого ты называешь Владимиром Градовым, не просто человек, — голос стал жёстче, в нём послышались вибрации ненависти. — В его теле скрывается душа того, кого я жажду уничтожить. Наши цели совпадают, Николай. Мы с тобой совершим возмездие. Вместе».

Границы владений графини Карцевой

Прошлым вечером

Вечером хлынул ливень. Плотный, как стена, и холодный как лёд. А вскоре к нему прибавился ветер — злой и сильный, бьющий прямо в лицо.

Не надо было быть гением, чтобы понять — это не воля стихии. Что ливень, что ураган были созданы магией. Об этом говорили и артефакты.

Константин Роттер был вынужден приказать своему полку остановиться. Они могли бы продвигаться дальше, несмотря на бурю. Но едущие далеко позади тяжёлые машины фон Берга точно застрянут. Дороги вмиг размокли, превратившись в потоки грязи.

Карцева вечно ворчала, что её не устраивает качество дорог за пределами владений. Теперь, по иронии судьбы, это сыграло ей на руку.

Сырой, пропитанный запахом хвои и влажной земли воздух висел над лагерем. Капитан Роттер стоял под навесом походного шатра, уставясь в потрёпанную карту, приколотую к грубому столу. Его пальцы, покрытые старыми шрамами, водили по линиям предполагаемого продвижения к поместью Карцевой.

Рядом, в почтительной тишине, замерли два лейтенанта и старый маг с длинной седой бородой. Один из муратовских, которого приставили к полку для усиления. Кроме него и других магов, Рудольф Сергеевич выделил ещё несколько артефактных расчётов и эскадрон лёгкой конницы.

Роттер казался монолитом: его мужественный, искажённый жутким рубцом от уха до подбородка профиль был неподвижен. Лишь глубоко посаженные глаза, холодные и звериные, скользили по карте. На бедре покоился массивный кылыч — изогнутая турецкая сабля. Трофей, добытый в кровавой резне при штурме одной из черноморских крепостей.

Константин снял его с поверженного командира янычаров, отрубив тому обе руки. Клинок был зачарован элементом Порчи и излучал почти такую же зловещую ауру, как сам Роттер.

Дождь уже не заливал их позиции, но продолжал идти впереди. Капитан справедливо предполагал, что это была маскировка — силы Карцевой наверняка находились где-то рядом. Поэтому, как только пришлось разбить лагерь, он направил во все стороны разведчиков.

Тишину разорвали топот копыт и хриплое ржание. Из серого марева ливня вынырнул всадник на взмыленной лошади. Молодой мужчина, весь насквозь