Князь мертвецов - Илона Волынская

– А еще там живут люди, которые согласны перебраться даже в Новый Свет, к ацтекам, с их жертвенными пирамидами, лишь бы держаться от этих прекрасных воителей подальше. Впрочем, к жертвоприношениям им вовсе не привыкать. Какая разница, где тебе вырежут сердце, – фыркнул Митя.

Восхищение, которое мисс питала к альвам, его раздражало, хотя он и сам толком не понимал почему. В свете, наоборот, принято было выражать восторг перед альвийской красотой, грацией и поэтичностью. Но, помилуйте Предки, восторгаться теми, кто собирался тебя убить? В этом Мите виделось нечто странное. Его вот пытались, не раз и не два, и все пытавшиеся моментально лишались всяческого его расположения!

– О, умирать жертва на Самхейн или на Йоль… или еще на шесть другие праздники есть так ужасно! Я быть совсем уверена, что все, кто каждый день умирать здесь от голод и холод… и непосильный работа… умирать гораздо легче и веселей! – прощебетала у него за спиной мисс.

Митя чуть не вывалился из седла. Она что, смеется над ним? Он обернулся, но сумел увидеть только скособоченное плечо мисс и выбивающийся из-под шляпки локон.

– В Туманный Альвион никто не умирать голод. Не быть нищий. Не страдать болезни, – мечтательно протянула мисс.

«Что ж они вам, мисс, не помогли?» – мысленно хмыкнул Митя.

– Если вы сейчас думать, почему быть больна я, то мне помочь нельзя, – строго сказала мисс. – Иногда так бывать, что тебе не везет. Тебя не принимать там, где ты хотеть быть. Прогонять. Убивать. И тогда есть только два путь: уезжать и жить другое место, даже если тебе там не хорошо. – Она тяжко вздохнула и замолчала. А потом совсем тихо добавила: – Или самому убивать всех, кто не давать жить тебе.

Митя чуть не выпал из седла во второй раз.

Мисс принужденно рассмеялась и делано веселым тоном сказала:

– Второй путь – это для сильный, а если ты маленький слабый женщина, твой путь – бежать и выживать. Так есть.

Они некоторое время ехали в тягостном молчании. Митя даже потянулся к рычагу: ускориться, быстрее доехать до Шабельских, сдать им автоматон и мисс – и баста! Но у перекрестка пар все равно пришлось сбросить. Вразброд, но все же явственно вместе улицу пересекала небольшая толпа, человек десять. Выглядели они странно: первым шагал здоровяк с младенчески незамутненной физиономией, за ним – немолодые дядьки, явные выжиги – или шулеры, или воришки, – пара нервных тощих юношей с впалой грудью, сутулой спиной и затуманенными глазами и парочка очевидных мазуриков… Одеты совершенно вразнобой – кто добротно, кто почти в лохмотьях, а кто разом и так и эдак! Совсем рядом с Митей прошествовал грузный мужик в дорогом, хоть и отчаянно поношенном сюртуке, казацких шароварах и лаптях на босу ногу.

Здоровяк с младенческой физиономией при виде автоматона расплылся в глупой улыбке:

– Какая у паныча машинерия добрая!

– А девки для катаний попригляднее не нашлось? – присвистнул тощий хлыщ с плутовской физиономией. – Видать, вовсе плох паныч, коли даже чуда железная с девками не помогает, облезьяну катать приходится!

И вся небольшая толпа загоготала.

Почувствов, как скулы вспыхнули от мгновенной лютой злобы – на шутника, на мисс или на самого себя, уж не понять, – Митя приподнялся в седле, нашаривая рукоятку сброса пара. Сейчас кипящую струю под зад в драных штанах, а там и гаечный ключ нашарить можно…

Маленькая рука надавила ему на плечо, заставив плюхнуться обратно в седло – то ли от неожиданности, то ли оттого, что хватка у мисс оказалась тоже неожиданно сильной.

– Митя, это есть глуп обращать вниманий на низкий люд. Если бы я отвечать на каждый злой шутка о мой внешность, я бы стирать свой язык, – твердо сказала мисс.

Гогочущая толпа протопотала мимо, Митя проводил их взглядом – по крайней мере, он их запомнит!

– Интересно бы знать, кто такие! – сквозь зубы процедил он.

– В этот город постоянно приезжать на заработки, – равнодушно бросила мисс. – Совсем не есть интересно знать разный людь на разный завод. А мы есть почти приехать!

Митя повернул парокота к особняку Шабельских. Прямиком у парадного крыльца один конь уже был: явно дожидаясь кого-то, лакей держал под уздцы оседланного коня. Митя выбрался сам и вынул из седла мисс, поставив ее на мостовую.

Она неловко покачнулась, вцепившись Мите в плечи обеими руками, поглядела ему в лицо слегка расфокусированным взглядом:

– Какой быстрый есть ваш автоматон! Прямо вот только что быть там – и уже здесь! Я даже не заметить… Спасибо за катаний… Ох нет, не надо звонить! – Она остановила потянувшегося к звонку Митю. – Мне бывает тяжело ждать, да и прислуга господ Шабельски не слишком любить открывать мне дверь – считать меня особа незначительная. У меня есть свой ключ. – Она вытащила из потрепанного ридикюля ключ, с улыбкой продемонстрировала его Мите и принялась открывать.

Мисс Джексон распахнула дверь, но Митя замешкался – право, не вваливаться же в чужой и не слишком гостеприимный дом вот так, без доклада…

Звон шпор и гневный голос одновременно донеслись из дома:

– Ищи деньги где хочешь – это твоя обязанность! А мне нужен этот гнедой! Скоро надо мной весь полк смеяться будет: Шабельский на клячах ездит! – Пламенея раскрасневшимися от гнева щеками и сверкая эполетами, Петр Шабельский ринулся вон из отчего дома, как разъяренный бык из загона.

– Никаких гнедых! – донесся ему вслед вопль настолько пронзительный, что Митя даже не сразу узнал голос Лидии. – Я хочу в Петербург! И платье из альвийского шелка!

Мисс Джексон с неожиданной для ее увечья ловкостью шарахнулась с пути младшего Шабельского – иначе бы он попросту вынес ее обратно на улицу. Да и сам Митя изрядно замешкался: его мысли вертелись безумной каруселью.

«Лидия сошла с ума? Платьев из альвийского шелка не бывает, а если и бывает, то только на альвийских лордах и леди! Но… значит, альвийский шелк все же есть? Здесь, в Екатеринославе? На целое платье?»

В этот момент Петр Шабельский выскочил на крыльцо… и недоуменно заморгал, столкнувшись нос к носу с Митей.

– Добрый день, Петр Родионович! – невозмутимо поздоровался тот.

А что поделать – если уж вас застали в столь неприятно двусмысленном положении, вам лишь невозмутимость и остается.

– Дмитрий?! – Шабельский почти рычал. – Я должен повторить, что не желаю, чтоб вы виделись с моими сестрами?

– Полагаю, даже в этом случае я не смогу оставить себе вашего парокота и вашу учительницу альвийского. Можете не благодарить. – Митя коротко кивнул и направился прочь.

Последнее, что он увидел в распахнутом дверном проеме, – это застывшую на лестнице фигурку, на сей раз не в привычных мальчишеских обносках, а в девичьем платье… кажущуюся в облаке светлых оборок еще более мелкой, тощей и похожей на мышь. Даринка застыла у перил, прижав к груди похожие на веточки ручонки, и глядела Петру вслед с усталой безнадежностью. При виде Мити глаза у нее стали злыми и жутковато прозрачными, и под этим пристальным взглядом тяжеленная входная дверь с грохотом захлопнулась сама собой.

– Вот же… ведьма! – бросил, как сплюнул, Шабельский, направляясь к привязанному у крыльца коню.

Глава 40

Плохие новости на десерт

Рокот паротелеги за спиной возник внезапно и надвигался стремительно. Митя лопатками ощутил приближающуюся сзади тяжелую, темную громаду и, прежде чем тень мчащейся паротелеги накрыла его, перепрыгнул через кованые ажурные перильца на одно из спускающихся на улицу крылечек. Вскочил на верхнюю ступеньку, обернулся…

Пшшшш! Шум резко сброшенного пара окутал все вокруг, сквозь рассеивающееся облако проглянул кузов, облучок и сидящий на нем управляющий, Свенельд Карлович Штольц, старший брат Ингвара.

– Митя? – растерянно спросил старший Штольц, разглядывая вжавшегося в дубовую дверь юношу.

– Ты шо там робишь,