Князь мертвецов - Илона Волынская

– Нынче же сделаю, Аркадий Валерьянович, – кивнул Штольц. – Могу я также предложить не отказываться от этого дома полностью, а сдать его другим арендаторам уже от вашего имени? Учитывая разницу в цене, затраты на новое жилье станут менее ощутимы. Я также предложил бы из прислуги оставить кухарку и одну горничную. От такой кухарки никак нельзя отказываться! Вторую горничную и сторожа придется или уволить – с рекомендациями, разумеется, – или могу забрать в поместье, там работа для них найдется.

Явившаяся поменять тарелки на десертные Маняша при этих словах застыла сусликом и в панике воззрилась на тетушку.

– Что… О чем вы говорите? Почему вы позволяете себе распоряжаться нашей прислугой? – вскипела тетушка. – И почему мы вдруг должны отказаться от этого дома? Здесь весьма удобно, у Ниночки своя комната…

Отец не ответил, лишь в упор поглядел на тетушку и улыбнулся. Холодно. И ядовито. Митя вдруг понял, что, как бы он сам ни злился на отца, не хотел бы, чтоб тот глядел на него с таким разочарованием.

– Дело в том, Людмила Валерьяновна, – поняв, что остальные так и будут молчать, Свенельд Карлович смущенно откашлялся, – что затраты на дом, равно как и прислугу, господа Меркуловы, старший и младший, делят между собой. Если Дмитрий переезжает к родне в Петербург, то распоряжение ежегодным доходом от наследства его матушки тоже переходит к ним. Поскольку изрядная часть средств Аркадия Валерьяновича сейчас вложена в восстановление имения, этот особняк становится дороговат, – и тут же бойко утешающим тоном добавил: – Но если дела в имении пойдут хорошо, то года через два или три… вы сможете сюда вернуться! Я надеюсь. Сократим другие расходы…

– Но… Как же… Почему я ничего… – Тетушкины пальцы отчаянно комкали салфетку, а лицо ее было лицом человека, на глазах у которого земля и небо поменялись местами, а деревья начали расти корнями вверх. – Но ведь он же может и остаться! – вдруг с отчаянной надеждой вскричала она. – Ниночке так хочется иметь старшего брата, и… они хоть и князья, но ведь не могут заставить его уехать? В конце концов, ты его отец!

Тишина. Тишина. Полная тишина. И в этой нерушимой тишине кто-то задушенно, но вполне отчетливо хрюкнул. И Митя даже точно знал – кто!

– Ты что, над моей маменькой смеешься? – зловеще прищурившись, процедила Ниночка и ткнула в сторону Ингвара вилкой.

– К-как можно? – ломким от сдавленного хохота голосом выдохнул тот. – Просто… закашлялся! – и приник к стакану с водой.

Руки у него подрагивали. И плечи. И даже стул под ним вибрировал.

Никакой сдержанности! А еще германец…

– Если Дмитрий захочет остаться со мной… я буду счастлив! – негромко сказал отец, поднимаясь из-за стола. – Но решить это может только он сам. Я приму любое твое решение… – Отец поднял голову, в упор поглядел на Митю тяжелым, напряженным взглядом. – Сын. – И направился к дверям.

– Но десерт… – слабо пискнула тетушка.

– Спасибо, сестра. Я сыт, – через плечо бросил отец.

– Мы, пожалуй, тоже пойдем, – пробормотал Митя, выдергивая Ингвара из-за стола.

Последним, удивленно поглядывая им вслед, вышел Свенельд Карлович. На его поклон тетушка не ответила. Она сидела опустив плечи на своей стороне стола, и ее пальцы безостановочно терзали салфетку. В столовой остались она и Ниночка – то ли с матерью, то ли с десертом, поди пойми эту девчонку…

Глава 41

Секрет богатства

– Надеюсь, вы с братцем наговорились достаточно и он не придет искать вас здесь! – брюзгливо пробурчал Митя, усаживаясь на кровать.

Только пристроившийся на стуле Ингвар немедленно вскочил и процедил:

– Я вам не навязывался, могу и уйти!

– Не можете, – равнодушно хмыкнул Митя. – Окно надо аккуратно открыть, а потом также аккуратно закрыть. Я этого сделать не могу. Аккуратно не смогу. А мы и так в прошлый раз оставили беспорядок. – Он поглядел на отчетливые следы когтей мары на стене.

Голос его звучал монотонно, как запись фонографа.

– Холодно будет, – только и сказал Ингвар, доставая из кармана футляр с отверткой и кусачками.

– Да здесь разве холодно? – Митя подмостил под локоть подушку и раскинулся на кровати, с интересом наблюдая, как Ингвар ловко отжимает края вставной рамы. – Конец октября, а солнце и листья золотые. В Петербурге сейчас холод, сумрак и дожди, дожди…

– Зато Петербург. Вы ж так туда хотели? – пропыхтел Ингвар: рама поддавалась плохо, на совесть в прошлый раз вставил.

– Хотел, – откликнулся Митя.

Получилось настолько уныло, что Ингвар оставил работу и пристально уставился на него.

– Больше не хотите? Прогулки на автоматоне по Невскому, балы Кровной знати… Что там еще интересного? – Презрительный тон Ингвара давал понять, что сам он эти занятия интересными вовсе не считает. – О, визиты в Зимний дворец! Куда вас еще родня поведет?

– Как Дмитрия Меркулова – разве что прогуляться по Невскому, – устало усмехнулся Митя. – Все остальное – для Истинного Князя.

Ингвар хмыкнул, снова повернулся к раме и… вдруг замер, так и застыв с отверткой в руке. Будто окаменел. Потом медленно повернулся к Мите, крупно сглотнул и наконец выдавил:

– Они… едут вас убить?

Локоть у Мити соскользнул с подушки, и он совершенно нелепо завалился на спину, стукнувшись затылком об стену.

– Merde! – выпалил он, забарахтался, проваливаясь в перину, наконец выбрался и уставился на Ингвара во все глаза: – С каких это пор вы такой сообразительный, Ингвар?

– О, конечно, чтоб починить в конюшне два автоматона, сделанных на лучших заводах мира, сообразительность вовсе не нужна! К чему? – саркастически протянул Ингвар. – А видеть вместо настоящих людей свое представление о них весьма полезно для светского человека и вероятного Истинного Князя! – И взгляд германца стал откровенно высокомерным.

Митя глотнул воздуха, которого ему вдруг стало резко не хватать. Единственное, на что его еще доставало, – хоть как-то держать лицо.

«А это точно Ингвар?» – мелькнула отчаянная мысль. Право же, легче поверить, что это некая неведомая тварь в обличье германца, чем признать, что немчик может быть совершенно прав.

– Неужели вы думаете, что, зная эгоистичную и пустую натуру Кровной Знати, так уж сложно догадаться? – глядя все также презрительно, продолжал вещать Ингвар. – Кровным выгодно, если Истинные Князья станут появляться снова, это докажет их превосходство над другими людьми. Моранычам еще более выгодно, чтобы первый за полтысячи лет Истинный Князь появился среди них, ну а Белозерским иметь этого Истинного Князя в своем роду выгоднее всех. Ясно же, они что угодно сделают, чтобы вас заполучить. – Он подумал мгновение и исправился: – Нет! Не вас! Истинного Князя. И даже не его, а то, что он может дать.

Митя посмотрел на Ингвара одновременно с симпатией и легким презрением. Ему все больше нравился этот юноша… что, конечно, не исключало его очевидного и необоримого плебейства.

– Нет ничего более естественного и правильного, чем забота о благе своего… класса, как это называют господа социалисты. Разве что забота о своем роде.

– Приедут родичи – кинетесь им в объятия? – зло прошипел Ингвар.

– …Если, конечно же, эта забота не за мой счет, – невозмутимо закончил Митя.

– Почему вы вечно стараетесь казаться хуже, чем есть? Если бы я сам не видел, как вы спасаете других, решил бы, что вы самое самовлюбленное создание на свете!

– Я спасаю этих самых других, только если это выгодно мне самому! – вскакивая, рявкнул Митя. Ох уж этот Ингвар с его наивностью! – И забочусь только о себе!

– Как же ваша самовлюбленность намерена о себе позаботиться, когда прибудут родственнички? – ехидно поинтересовался Ингвар.

– Не знаю! – заорал Митя.

Помолчали. Ингвар вернулся к возне с рамой.

– Бежать? – не оборачиваясь спросил он. – Деньги у вас теперь есть…

– Я думал об этом. Найдут, – разглядывая свои сцепленные пальцы, выдохнул Митя. – Дядюшка почуял, когда я в тринадцать лет мышиный трупик поднял,