Куда приводят коты - Олег Фомин

на один из выступов фонтанного столба, развернулся к публике и вновь уселся. Вуркис, дух Бальзамиры, по-прежнему над ним, но теперь лидер сфинксов выше всех, кто на парапете бассейна и внутри него.

– Это еще вопрос, – говорит он, – у кого свобода выбора меньше. У моих ребят или… у вас, стражей? Если закон Бальзамиры нарушит, скажем, ваш друг или родич, вы поставите ему клеймо, потому что искренне этого хотите? Не-е-ет, потому что закон вынуждает!

– Да, мы служим закону, – говорит Альхор, – но по собственной воле!

– Вот и мои ребятки служат мне на сугубо добровольных началах. Никто не запрещает им в любой момент развернуться и уйти в закат. Но пока что они со мной. Ими движет желание отплатить мне за добро, которое я для них сделал.

Со стороны стражей и в толпе одна за другой загораются реплики:

– Ты манипулятор, Леон!

– В любом законе можно найти лазейки…

– Можешь обойти закон, но те, кто его стерегут, все прекрасно видят. Ты собрал вокруг себя стаю и возглавил ее.

– Твое место среди собак!

Коты и кошки продолжают спорить. Мнения разделились на два лагеря. Одни считают, что сфинксы в обители Сехмет обнаглели до крайней степени, и их вожака пора заклеймить и вышвырнуть из Бальзамиры, несмотря на то что сам Леон закон не преступает. Другие опасаются, что такой прецедент повлечет за собой смуту в кошачьем мире, ибо будет нарушен главный его постулат – кот за кота не в ответе. Если стражи это сделают, то перестанут быть теми, кто охраняет закон. И превратятся в тех, кто его устанавливает. Проще говоря, захватят власть. Сами станут Леонами.

Гляжу на все это, слушаю, и меня одолевают темные чувства. Мало того что после некоторых событий в одном арабском городе у меня не самые приятные ассоциации с фонтанами… так еще и Леон торчит здесь как ни в чем не бывало. В то время как его сфинксы гоняются за мной по всему свету, продыху от них нет! Если бы не Карри, меня бы давно сцапали. А тот, кто их натравил, преспокойно сидит сейчас передо мной, ведет философские беседы и делает вид, будто ничего не происходит! Порвать бы гада!

– О, а наш юный стиратель где-то здесь! – воскликнул Леон. – Чувствую на себе его взгляд! Ох, и сила его… с нашей последней встречи… ощутимо… выросла…

Леон начал задыхаться, лапы подкашиваются, он едва не сорвался со столба вниз, от плаща заструился дым.

О нет!

Я поспешил отвести глаза и зажмуриться.

За миг до этого успел заметить, как два сфинкса из свиты Леона прыгнули к нему на столб, уберечь от падения, а трое других хищно напряглись, зашипели, головы и хвосты начали вертеться, не понимая, откуда пришла опасность. Я и сейчас слышу, как шипят, готовы вступить в схватку, защитить босса…

Что же я наделал?!

Конечно, не хотел так поступать, по крайней мере – сознательно. Но стражи могут расценить как нападение. Более того, признать такой случай нападением они обязаны. При стольких-то свидетелях! Я только что, будучи в священном месте, где всякое насилие – табу, на глазах широкой аудитории чуть не сжег другого кота.

И теперь меня заклеймят!

Даймен, который я успел полюбить, главный приют всех кошачьих… будет закрыт для меня навсегда!

– …там стиратель…

– Стиратель!

– Где стиратель?

– Как такое возможно?!

– …вдруг он и нас тоже…

Сижу, стиснув веки, и хочется провалиться в перемир. Но если сейчас сбегу вот так, трусливо, без объяснений, то тем самым признаю вину. Лишь это и удерживает меня, заставляет терпеть шепот и возгласы, жалящие со всех сторон сквозь каменную кожу.

Я ощутил на себе две теплые ладони. Одна обняла сбоку, вторая легла на макушку.

«Тш-ш-ш-ш», – закрадывается в уши баюканье.

Напряжение в мышцах начало стремительно уходить, ладони, словно насосы, выкачивают энергетический яд, оставляя успокоение. Вдохи и выдохи становятся глубже, свободнее…

В какой-то момент я, наконец, решился открыть глаза, поднял голову.

И замер.

Сбоку от меня в паре сантиметров застыла черная кожа намордника, обрамленная заклепками и толстыми швами. С ее поверхности на меня плотоядно взирает багровый крест с петлей. Из глазниц же смотрит не угроза, а… ледяная вечность. Беспристрастная, равнодушная. Как погодное явление, как стихийное бедствие. И мне слышно, как эта стихия дышит. Громко, но в то же время спокойно, будто рокот морских волн. Нечто подобное я испытывал, когда был пленником человека-ящера. Помню, он одной рукой держал за горло над полом мою тигриную (на тот момент) тушу, словно она ничего не весила, а из черных глаз смотрела холодная вечность…

Зазвенела сталь, краем зрения я заметил цепь, что, извиваясь, вздымается над маской, ее конец направляется в мою сторону.

– Не надо, Вуркис, – сказала Карри.

Ее ладони по-прежнему в контакте со мной. А еще я чувствую, как по моей гранитной шкуре скользит живой песок платья. Его ручейки окутывают меня тонкой пленкой, создавая зыбкий, но все же явственный барьер между мной и Вуркисом. Намекая последнему, что я под крылом у одной из самых могущественных чародеек.

– Стражи! – воскликнул Леон охрипшим голосом.

Сфинксы помогли ему слезть со столба, подпирают вождя с боков, пуговицы плаща расстегнуты, очки перекосило.

– Меня атаковали в обители Сехмет, – продолжает Леон с азартом, – прямо на ваших глазах! Где же ваше правосудие?!

Очень скоро стражи покинули фонтан, взяли в кольцо обломок лестницы, где сидим мы с Карри. Альхор отрастил белые, как у ангела, крылья, силуэт покачивается над нами в воздухе, пернатые полотна мышц обдают ритмичными хлопками и порывами ветра.

Не сводя с меня взгляд, Вуркис поднял переднюю лапу, когти стали наливаться светом, как наливается металл, обжигаемый в кузнечном горне. Точно так же когти сияли, когда дух Бальзамиры ставил на затылках провинившихся сфинксов метку изгнанника.

Глава 25. Инцидент исчерпан

– Погоди, Вуркис, – сказал Альхор.

Он приземлился рядом с нами на верхнюю ступеньку.

Кот в маске опустил лапу с горячими когтями, каждая его шерстинка замерла на какое-то время, словно в раздумье… Наконец, дух Бальзамиры развернулся, пришли в движение ремни и шипы на туловище, заблестели выпирающие стальные звенья позвоночника, цепь хвоста со звоном заскользила по каменной глади.

Отошедшего Вуркиса заменил большой белый кот. Крылья улеглись вдоль спины, песчаный ветер колышет облако гривы, голубые глаза смотрят на меня