Ковен возрожденных - Айви Эшер

Ищу глазами Сабина. Сабин всегда был рациональным, надеюсь, он поможет остальным все понять и принять. Зеленые глаза наполнены любовью, и у меня все сжимается внутри.

– Ты же знаешь, что умер? – спрашиваю я, и его взгляд на мгновение встречаются с моим.

– Почему ты думаешь, что ты мертва, Винна? – спрашивает он, и я невесело усмехаюсь.

– Потому что я это почувствовала. Тепло и головокружение. А потом все почернело. Я очнулась в белой комнате и поговорила с Лахланом…

В глазах Сабина вспыхивает понимание.

Наконец-то… Теперь мы сможем перейти от фазы «черт, я умер», к фазе «кого нужно преследовать за случившееся».

– Винна, я не Лахлан, – говорит дядя, подходя ко мне.

– Ла-а-адно. И кто же тогда?

– Я… я твой отец. Я – Вон, – слышу ответ, и моя улыбка меркнет.

– Что? – удивленно шепчу я.

Отшатываюсь и удивленно обвожу всех взглядом.

– Я не умерла? – выдавливаю я одними губами.

Вален тянется ко мне, но я отстраняюсь.

Какого хрена происходит?

Глаза наполняются слезами, смотрю на всех, совершенно потерянная.

– Как? – спрашиваю я, и взгляды ребят смягчаются.

– Когда Суверен лишилась головы, пропал и барьер. Тепло, которое ты почувствовала, было потоком Целительной магии. А темнота означала, что ты потеряла сознание, но никак не умерла, – объясняет Сабин, и его глаза наполняются непролитыми слезами. Он тянется ко мне, и на этот раз я беру его за руку. Мне нужно, чтобы он помог мне все осознать.

Наконец эмоции захлестывают меня, и я всхлипываю. Закрываю лицо, падаю на кровать, как маленькая, и плачу. Да что там – я просто захлебываюсь рыданиями. Чьи-то руки успокаивающе гладят меня по спине. Прикосновения и ободряющие слова обещают помочь снова собраться с мыслями.

Постепенно рыдания стихают, отчаяние и страх больше не давят на меня. Вытираю лицо, поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Воном, чьи щеки все еще мокрые от слез.

– Привет, – говорю я, не зная, что еще стоит сказать.

Он улыбается:

– Привет, – и обнимает меня.

Теперь настает его очередь дать волю чувствам. Поглаживаю его по спине и даю понять, что все в порядке. Понятия не имею, как он здесь оказался, да еще в полном порядке, но история может подождать. Мне трудно даже представить, через что пришлось пройти моему отцу. И в этот момент его объятия – это самое большее, о чем я могла мечтать.

Когда мы с Воном отпускаем друг друга, настает очередь других. Я крепко обнимаю Бастьена и вдыхаю его волшебный аромат. Затем меня крадет Вален: зарывается ладонями в мои волосы и нежно целует. Ко мне протискивается Нокс и подхватывает на руки. Наши переплетенные пальцы дают уверенность, в которой мы оба отчаянно нуждаемся.

Торрез забирает меня от Нокса, усаживает к себе на колени и кладет голову мне на плечо. Я провожу пальцами по черным волосам, укрепляя нашу связь с каждым прикосновением.

На кровать садится Сиа. Некоторое время мы смотрим друг на друга, и я пользуюсь этим моментом, чтобы поскорее стереть воспоминание о его страдальческом лице по ту сторону барьера. Нет уж, куда приятнее видеть лицо, наполненное любовью.

Райкер протягивает мне руку, и я беру ее, высвобождаясь из объятий Сиа. Поцелуй Райкера так сладок…

Все молчат. Нам не нужны слова, я и так все вижу и понимаю. Облегчение ощутимо. Мы были на волосок от гибели, и теперь никто из нас уже не будет прежним. Нам нужно время, чтобы пережить все это и восстановиться. Нам нужно время, чтобы снова почувствовать себя в безопасности и не думать о том, каково это, когда смерть дышит в спину. И я не сомневаюсь: мы станем еще сильнее после той передряги, в которой оказались.

Глава 31

Изучаю свое лицо в запотевшем зеркале. Вроде бы выгляжу отдохнувшей и уж точно не покойницей. Парни сказали, что я была без сознания три дня. Три мучительных для них дня, когда они не были уверены, что я вообще вернусь. А для меня эти три дня показались мгновением.

Запрокидываю голову и изучаю новую руну под подбородком. Она очень простая – черный круг, и ее даже не видно. Мне сказали, что она появилась, когда парни пытались вылечить меня. Никто из нас не знает, для чего она, но у меня есть одна идейка… Впрочем, я пока не готова серьезно обдумывать этот вопрос.

Провожу пальцами по влажным волосам, собираясь уложить их, когда раздается стук в дверь. Через секунду голубые глаза Райкера встречаются с моими в зеркале.

– Я принес тебе одежду, – говорит он.

Смотрю на стопку в его руках, ожидая увидеть черные доспехи, но вместо этого вижу что-то легкое пурпурное.

Делаю недовольное лицо, и Райкер смущенно объясняет:

– Марн сказала, что тебе нужно надеть платье… Сама знаешь, с ней нет смысла спорить, когда дело доходит до подобного дерьма, – добавляет он, и я усмехаюсь.

Он кладет платье на тумбочку и поворачивается, чтобы уйти.

– И куда ты собрался? – поддразниваю я. – Кто поможет мне надеть это?

Беру платье в руки, рассматриваю и прихожу к выводу, что оно вызывающе минималистично. Покрой относительно простой – в греческом стиле, но я сомневаюсь, что все части моего тела будут прикрыты.

Райкер широко улыбается – еще бы он ушел. Натягиваю платье через голову. Тонкий материал мягче шелка, и мне приятно уже одно только прикосновение. Бретели сделаны из пурпурной кожи. Вырез впереди опускается так низко, что видны все руны моих Избранных на груди. Струящуюся юбку украшает разрез от бедра. Кто бы сомневался…

В руках у Райкера появляется непонятный предмет из гладкой кожи с плетеными косичками на концах: для корсета эта штуковина слишком мала, но для пояса слишком велика. Я пожимаю плечами, не совсем понимая, куда это можно присобачить. Райкер подходит ко мне сзади, и его грудь касается моей обнаженной спины: вырез на платье почти до задницы. Он начинает обматывать меня, и я вспоминаю нужное слово: «кушак». У Райкера ловкие руки. Он завязывает бант у меня на животе, оставив болтаться длинные косички, и я удивляюсь тому, что могу дышать.

Когда он заканчивает, наши взгляды снова встречаются в зеркале. Мы смотрим друг на друга, и я чувствую, как внутри меня медленно разгорается жар. Похоже, Райкер чувствует то же самое. Он наклоняется, не сводя с меня глаз, и целует меня там, где шея переходит в плечо.

По моим рукам бегают мурашки, соски