Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов

– Екатерина, беги домой, немедленно. Запри дверь и никому не открывай!

Девушка секунду колебалась, словно надеясь, что всё это лишь дурной сон. Но жест Дмитрия и его приказной тон включили в ней механизм самосохранения. Она резко сорвалась с места, и побежала к подъезду. Каблуки отчаянно застучали по асфальту и вскоре стихли за металлической дверью.

Я наблюдал за этим, постепенно приходя в себя и осознавая, что ситуация вышла из-под контроля. Тело болезненно реагировало на удар Дмитрия. Обида и злость усиливали желание отомстить, разобраться с ним прямо сейчас и вернуть утраченную власть. Я медленно поднялся, контролируя каждое движение и понимая, что следующий ход будет решающим.

Дыхание выровнялось, сознание прояснилось, и внутренний холод вытеснил горячее раздражение. Это было необходимо – ярость полезна лишь до определённого предела, дальше нужны расчёт и осторожность.

Дмитрий не оставил мне времени на размышления. Он бросился ко мне стремительно и резко, двигаясь почти профессионально – явно не новичок в драках. Первый удар просвистел рядом с моей головой, заставив отпрянуть и потерять равновесие. Второй последовал сразу же, точнее и сильнее; я успел выставить руку, блокируя его, но Дмитрий изменил тактику, резко сблизился, пытаясь повалить меня на землю. В его глазах горела не просто ярость – в них сверкала холодная решимость человека, загнанного в угол, готового сражаться насмерть.

Мы сцепились в жестокой схватке, быстро утратив всякое подобие цивилизованности, став похожими на зверей, сражающихся за право на жизнь и территорию. Здесь не оставалось места сложным расчётам – верх брали инстинкты и физическая сила. Дмитрий оказался сильнее, чем я предполагал: хватка его была железной, а движения чёткими и экономными. Очевидно, он прошёл серьёзную подготовку. Это неприятное открытие подстегнуло меня, заставляя мобилизовать все резервы.

Наши тела перекатывались по асфальту, руки судорожно искали возможность нанести удар или обездвижить противника. Я чувствовал каждый его вдох, слышал хруст суставов, ощущал, как боль от каждого удара разливается по телу горячей волной адреналина. Дмитрий бил хладнокровно, не тратя лишних сил, и эта методичность начинала действовать на нервы. Я впервые задумался, что возможно, недооценил его, и что моё преимущество инструктора здесь ничего не значит.

В голове раздражённо промелькнуло: как быстро Дмитрий перестал быть управляемым, превратившись из новичка в крайне опасного соперника. Мы боролись уже не столько за победу, сколько за доминирование в этом странном, чужом времени, ставшем ареной нашей битвы.

Каждая секунда была наполнена болью, борьбой и запредельным напряжением. Любая ошибка грозила поражением, потерей власти и унижением.

Я чувствовал себя загнанным в угол, теряя силы, осознавая, что Дмитрий не собирается уступать. Его атаки становились всё настойчивее и точнее, и это начинало серьёзно тревожить. Возникло ощущение, будто он заранее готовился именно к этому столкновению. Я впервые усомнился в собственной безопасности и в том, что ещё контролирую ситуацию.

Именно здесь, в жестокой схватке на холодном асфальте, я окончательно понял – игра, в которую я привык играть по своим правилам, вышла из-под контроля бесповоротно. Дмитрий уже не был пешкой в моих руках – он превратился в полноценного игрока, способного изменить исход партии.

Сквозь боль и адреналин промелькнула отчётливая мысль: нужно срочно менять тактику, иначе последствия этой ночи станут необратимыми. Но пока у меня была одна задача – выжить и не позволить Дмитрию победить здесь и сейчас.

Мир сузился до борьбы на крохотном участке асфальта, до тяжёлого дыхания и нарастающей ярости. Я осознавал, что ситуация уже не в моих руках, и это пугало больше ударов Дмитрия, которые всё быстрее приближали меня к поражению.

Я чувствовал, как уверенность тает с каждым движением, уступая место неприятному, липкому страху. Я давно не испытывал такой уязвимости перед кем-то, кто недавно был всего лишь объектом моих наставлений. Теперь этот объект стал моей главной угрозой.

Сознание фиксировало каждый вдох, каждое движение мышц. С каждой новой атакой моя решимость угасала. Вместо неё росло раздражение, смешанное с тревогой, мешая трезво оценивать ситуацию. Я оказался втянут в схватку, которой не хотел и не планировал.

Дмитрий двигался уверенно и хладнокровно, будто читал мои мысли наперёд. Я осознавал, что его физическая форма и моральная стойкость превосходят мои, и это причиняло внутреннюю боль. Я презирал моменты слабости, отчаянно пытался мобилизовать остатки сил и переломить ход боя.

Но силы стремительно убывали, оставляя лишь отчаяние и понимание, что единственным выходом станет решающий, последний удар. Я собрался с силами, вложив в него всю ярость и надежду на победу, резко шагнул вперёд, направляя кулак Дмитрию в подбородок. На мгновение победа показалась близкой и реальной.

Однако Дмитрий словно прочитал мои намерения, среагировал быстрее и точнее, чем можно было ожидать. Его рука перехватила мой удар с профессиональной точностью. Не успев осознать всю глубину поражения, я почувствовал мощный толчок в грудь, который отбросил меня назад, прямо на асфальт.

Падение было болезненным и унизительным. Лёжа на спине, я несколько секунд смотрел в небо, словно ища ответ, почему оказался поверженным тем, кого считал лишь инструментом своей игры.

Осознание беспомощности причиняло боль сильнее физической. Я проиграл не просто драку, а нечто большее – уважение, авторитет и контроль. Поражение было ощутимым и унизительным, заставляя пересмотреть всё, во что я верил.

Отчётливо понимая, что Дмитрий уже направляется ко мне, чтобы завершить начатое, я почувствовал, как в сознании включается последний механизм защиты – инстинкт самосохранения. Обречённость мгновенно сменилась ясным осознанием необходимости бегства. Сейчас выживание было важнее гордости, амбиций и желания доминировать. Нужно было уйти, исчезнуть, сохранить себя, чтобы позже, восстановившись, нанести ответный удар.

Собрав остатки сил, преодолевая боль и тяжесть в теле, я поднялся на ноги. Дмитрий был совсем рядом, в его глазах читалось презрение, смешанное с усталостью и злостью. Мне не хотелось выяснять его дальнейшие намерения – это уже не имело значения. Единственным шансом оставался побег.

Резко толкнув Дмитрия вперёд, вложив в это движение всю оставшуюся энергию и злость, я заставил его покачнуться и отступить назад, дав мне драгоценную возможность. Не теряя времени, я рванулся в темноту ближайшего переулка, куда не проникал свет фонарей, где можно было быстро и бесшумно раствориться и сбросить с себя мучительное чувство слабости.

Ноги несли меня почти машинально, а сознание холодно и отчётливо фиксировало масштабы катастрофы. Каждый новый шаг удалял от сцены поражения, но ощущение позора и унижения не ослабевало, впиваясь в грудь словно осколок. Я бежал не только от Дмитрия, но и