Рысюхин, тринадцатый тост был лишним! - Котус

полька-галоп, особенно с чемоданами, а в другом — прибытие поезда в Оршу в три часа ночи бодрит само по себе, так ещё и на Могилёв идут проходящий из столицы в четыре часа (как на него брать билет, если вокзал закрыт — вопрос очень интересный) и местный в половине восьмого. Из Минска же хорошо мне знакомый поезд отправлением в двадцать один сорок, раньше половины восьмого выезжать особого смысла нет, тем более, что Екатерина Сергеевна большую часть вещей собиралась бросить у нас с намерением «забрать как-нибудь потом».

Слегка сбив накал страстей, стали выяснять, в чём, собственно, проблема. Причём если Маша и Ульяна пытались добыть что-то из тёщи, то я, отговорившись необходимостью приведения себя в порядок и отдыха, отошёл в другую комнату и связался с тестем, как человеком более здравомыслящим.

Ну, что сказать? И смех, и грех, как говорится, а заодно утрата бдительности. В вещах Иры случайно обнаружилась чужая рубашка, причём мужская. Горничная, пока Иры не было дома, забрала вещи в стирку, а потом, разбирая их, нашла ту самую рубашку и, недолго думая, положила её Василию Васильевичу. Тот обнаружил в шкафу нечто не своего цвета, фасона и размера позвонил жене узнать — зачем она это купила. Ну и, слово за слово… В общем, Екатерина Сергеевна рвалась домой не то «пресекать разврат» не то «спасать кровиночку» — сама ещё не определилась. Посочувствовав Ириске принял душ и, переодевшись в домашнее, отправился на кухню с целью чего-нибудь «загрызть» и потом пару часиков подремать в кабинете. Разумеется, планы на отдых оказались разрушены, тёща не давала покою ни себе, ни окружающим, так что к семи вечера мы уже были в пути, более того — успели проехать Алёшкино. В восемь вечера уже ехали по Минску, а в половине девятого сидели на вокзале с билетом в руках. И, надо сказать, это был ОЧЕНЬ длинный час. Просто чудовищно длинный. Оставить тёщу одну ждать поезда я не мог, не позволяли ни этикет, ни воспитание, такой шаг мог считаться допустимым только по её настоятельной просьбе, каковой не последовало. Зато то, что дед назвал «мутным потоком сознания, несущим коряги бессознательного», на меня обрушилось с полной своей мощью. В дороге она боялась отвлекать меня от управления на такой «огромной» скорости, а тут — оторвалась за всё время молчания. Как не смыло — не знаю, но, когда посадил Екатерину Сергеевну в поезд, выдохнул и вдохнул воздух снова с таким же чувством, как ныряльщик, просидевший под водой до кругов перед глазами.

Я даже за руль не сразу сел — руки тряслись. Даже мелькнула мысль переночевать в гостинице и ехать утром, но чашка крепкого кофе, бутылка холодной сельтерской, которую дед обзывает «минералкой» и четверть часа отдыха вернули меня в тонус. Вообще «Жабыч» для города оказался куда как удобнее, чем фургон в части вёрткости и приёмистости. С другой стороны — размер тоже имеет значение, дому на колёсах дорогу уступали гораздо резвее и охотнее. На этот случай я, кстати, сделал и поставил себе техномагический клаксон, на основе переосмысленной сирены для специального транспорта, той самой «рявкалки». Сделал пять ступеней регулирования громкости, в зависимости от понятливости и наглости тех, кому сигналить буду. Правда, немного перестарался: гудок, поданный на максимальной громкости в Дубовом Логе, в тихий вечер можно было расслышать и в Курганах, и в Рудне. Дед вообще советовал в городе громче двойки не включать. Причём объяснял это в своей манере:

«Обгадившиеся лошади — дело житейское. Извозчики — тоже, от силы в „трёшку“ конфуз встанет. А вот пассажиры… Тут дело может иметь и юридические последствия. Опять же — роды преждевременные, безвременно поседевшие собачки…»

В десять вечера гуляющей публики и вообще движения было меньше, чем в восемь, хоть оно, к моему удивлению, и не прекратилось вовсе, так что поводов посигналить практически и не было, это по дороге сюда один раз хотел рявкнуть как минимум «троечкой» на одного чересчур оборзевшего пешехода. Домой приехал почти в половине двенадцатого и рухнул спать, едва только раздевшись. Ещё и энергия в накопителе кончилась, и я ехал больше половины пути на прямой запитке системы от своего источника, что тоже не добавило бодрости, хотя и потратил лишь малую часть резерва.

За завтраком поинтересовался у Маши:

— Случай, киса моя, а у вас в доме стирка по определённым дням проводится или как получится, по мере накопления вещей?

— Чтобы у мамы что-то было не по расписанию⁈ Шутишь, что ли?

— Нет, не шучу — думаю. Ириска девушка выдержанная и склонная к обдумыванию своих действий и их последствий. Вряд ли она могла случайно положить к своим ношеным вещам постороннюю рубашку…

— Думаешь, специально подкинула? Зачем⁈

— Зачем — вариантов может быть много, от намёка родителям до желания проверить намерения и подтолкнуть слишком робкого кавалера к решительным действиям. И не столько думаю, сколько — допускаю такое.

Маша с Ульяной тоже призадумались. В любом случае, в ближайшее время грядёт либо скандал, либо новая свадьба. Ну, либо совмещённый вариант, да…

После завтрака подоспела вторая новость, которую Архип Сергеевич решил доставить и сообщить лично. Он, с моего разрешения, сдавал в аренду наш инкассаторский броневичок, когда самим не был нужен, причём вместе с шофёром и охранниками. Наниматели сажали в кабину своего представителя, как правило на заднее сиденье в серёдку его задвигали, в самое защищённое место. Иногда ещё одного или двоих охранников на своих меняли, но не в этом случае. Денег это приносило немного, но на жалование и премии участникам проекта хватало, и броневичок понемногу окупался. Порою брали в аренду и банки, в том числе достаточно серьёзные, правда, договорённости там шли на уровне управляющих среднего звена максимум.

И вот на днях этот арендованный банком инкассаторский автомобиль попытались ограбить. Причём сумму везли внушительную, и бандиты, возможно, это знали, так что действовали нагло и ни в чём себя не ограничивая. Поздним вечером подловили в месте, где он вынужденно сбросил скорость, и шарахнули из дюжины стволов сразу с двух сторон, да ещё и по классике жанра бревно поперёк дороги уронили, одновременно с началом стрельбы. И второе — сзади. Потом дали второй залп и, обрадованные видимым результатом, пошли на приступ — добивать охрану, если кто выжил и потрошить сейф.

Мои дружинники сразу нажали тревожную кнопку, которая заблокировала все двери, выключила свет внутри фургона и включила освещение по периметру. Броня моя композитная эффектных рикошетов