Ленька-гимназист - Виктор Коллингвуд

Глава 3

Тьма окутывала нас плотным, почти осязаемым коконом. Полная луна тусклым пятном проглядывала сквозь дымку, редкие звезды мерцали в разрывах облаков, да где-то вдали, за серебрящимся в лунном свете изгибом реки, робко светились огни — может, станция, а может, какой-нибудь хутор на том берегу. Мы стояли перед высоким, темным, усеянным поверху острыми пиками чугунным забором, окружавшим двухэтажный каменный дом пана Колодзейского — последняя надежда на крышу над головой в эту холодную майскую ночь.

Костик, который нас сюда и привел, хоть и старался держаться молодцом, явно нервничал, то и дело озираясь по сторонам. Нюся и Дора заметно дрожали — не то от страха, не то от вечерней прохлады, пробиравшейся сквозь их легкую одежонку. Нюся то и дело порывался скулить, но девочка его одёргивала. После всего пережитого за день ужаса дети были похожи на двух испуганных зверьков, потерявших нору. А я… я чувствовал себя странно. С одной стороны — тело двенадцатилетнего Лёньки, уставшее, с ноющим синяком на груди, мучимое холодом и страхом. С другой — сознание взрослого человека, инженера из будущего, который лихорадочно, но холодно и спокойно анализировал ситуацию: «Все огорожено. Высокий забор, острия поверху, ворота, понятное дело, заперты изнутри. Дети, конечно же, не смогут перелезть это богатство сверху. Выходит, надо поискать дыру или место, где можно подлезть снизу».

— Ну все, дальше без меня, — прошептал Коська.

Мы двинулись вдоль забора, шурша прошлогодней листвой и спотыкаясь о невидимые следы деревьев. Забор оказался на удивление прочным — ни дыры, ни щелочки. Судя по всему, инженер Колодзейский, убегая за кордон, успел позаботиться о сохранности своего имущества.

Мы уже почти обошли весь участок вокруг, и начали уже терять надежду, как вдруг я заметил у самой земли темный провал, похожий на свежий подкоп.

— Сюда! — шепнул я, опускаясь на колени. — Похоже, собаки постарались.

Лаз был узким, земляным, пахнущим псиной и сыростью. Придется ползти. Конечно, моё взрослое сознание было против такого унижения, но выбора не было. Жизнь заставит — не так раскорячишься…

— Ну что, Лёнька, не выходит? — вдруг раздался у меня над ухом знакомый голос.

— Тьфу ты, чорт! Напугал! Ты что подкрадываешься? — окрысился я.

— Да вот, передумал! — беззаботно ответил Коська. — Не пойду я сегодня домой, потом скажу, что у Даньки ночевал. Семь бед — один ответ! Ну что, полезли?

— Я первый, — сурово ответил я, стараясь чтобы голос звучал уверенно. — Потом ребят запускай, а сам последним лезь!

Сжав зубы, я сунулся в темное отверстие. Пыль и сухая земля посыпались за шиворот. Протиснувшись наполовину, я вдруг замер. Прямо передо мной, в полумраке цветущего в лунном свете сада, виднелись два желтых огня, и тихое, утреннее рычание нарушило ночную тишину. Собака! Крупная, почти со мной вырастающая, лохматая дворняга стояла в паре шагов, глядя на незваного гостя.

Сердце ухнуло. Сейчас залает — и нам кранты. Прибежит кто-нибудь из григорьевских, увидит «жиденят», и… В голове мелькнуло — отступать поздно, да и некуда. Я замер, стараясь не показывать страха, затем ровно и тихо, максимально дружелюбно проговорил:

— Тише, тише, хороший… Тут все свои! Ты Шарик или Бобик?

Дворняга перестала рычать, наклонила голову набок, разглядывая меня. Потом вдруг вильнула облезлым хвостом и осторожно подошла ближе, касаясь холодным влажным носом мою руку. Отлегло. Домашняя, к людям привыкшая. Наверное, осталась тут после отъезда хозяев, или кто-то ее подкармливает.

— Все нормально, — крикнул я шепотом, ожидая. — Лезьте! Собачка не злая.

Костик пролез следом, позабыв мой наказ, потом мы помогли перепуганным Нюсе и Доре. Девочка, увидев пса, тихо всхлипнула, но тот лишь обнюхал ее и снова завилял хвостом, как бы приветствуя новых постояльцев.

Мы оказались в заросшем, неухоженном саду. Дом темнел впереди массивной громадой. Окна нижних этажей были темны, некоторые — заколочены досками. Подошли к парадному крыльцу. Дверь оказалась крест-накрест заколочена досками. Широкие шляпки гвоздей недвусмысленно подсказывали, что без хорошей монтировки тут попросту нечего делать.

— От же ж… — разочарованно протянул Костик. — И тут заперто. Лёнь, что делать будем?

Я оглядел дом. Взгляд упёрся в окна первых этажей. Все они также, накрест были заколочены досками, но одно, сбоку, забаррикадировали небрежно: промеж досок оставалась дыра. Достаточная, чтобы мы, худенькие подростки, сумели проскользнуть внутрь.

— Через вот это окно полезем, — решил я. — Другого выхода нет.

— Стекло бить? — неуверенно прошептал Костик. — Шуму будет…

— А что делать? Ночевать под забором? Они же замерзнут! Может, никто и не услышит. А если что — скажем, заблудились.

Решиться было трудно. Шум мог привлечь кого угодно — и патруль григорьевцев, и просто любопытных соседей, которые могли донести «куда следует». Но холод пробирал все сильнее, дети дрожали, и перспектива провести ночь под открытым небом пугала еще больше.

— Давай я, — решил взять я ответственность на себя. Нашел на земле камень поувесистей, обмотал рукав рубахи вокруг кусочков, чтобы не порезаться. — Отойдите.

Прицелился в нижний угол рамы и ударил. В ночной тишине раздался оглушительный звон разбитого стекла. Он раскатился по пустому саду, эхом отозвался от стены дома. Мне показалось, что его слышала вся Верхняя колония, а может, и дальше. Мы замерли, прислушиваясь. Тишина. Лишь собака рядом с нами беспокойно заскулила.

— Быстро! — командовал я шепотом.

Осторожно выломал осколки из рамы. Забрался внутрь сам, спрыгнул на пыльный пол темной комнаты. Потом помог забраться Коське и детям.

Внутри пахло запустением — пылью, старым деревом, мышами. Мы стояли в какой-то гостиной, мебель была накрыта белыми чехлами. Она как бы застыла в ожидании призраков хозяев. На сероватом фоне урывочного холста сиротливо темнел телефонный аппарат с боковой ручкой.

— Свет бы запалить… — прошептал Костик, шаря руками по стене в поисках выключателя, но я его остановил.

— Не надо. Увидят с улицы!

И тут снаружи раздался скрип калитки и грубый окрик:

— А хто тут лазить⁈ А ну, вылазь, бо стреляти буду!

Мы замерли. Снаружи послышались тяжелые шаги, шуршание по кустам. Кто-то шел сюда, к дому, к разбитому окну.

— Сторож! — прошипел Костик, бледнея. — Я же говорил! Тикаем!

Не раздумывая, мы рванули обратно к окну. Первым выскочил Костик, потом я выпихнул Нюсю и Дору, вылез сам. И вовремя. Из-за