Железный Ворон - Ярослав Мечников

с таким вот багажом памяти, мне просто не представляется возможным что-то там сдать, понимаете⁈ У меня в голове пустота на месте этих… плетений. Я даже не уверен, что смогу вспомнить, как правильно держать руки! К тому же, — я снова откинулся на подушку, демонстрируя слабость, — я крайне ослаблен!

Я замолчал, выложив все свои «карты» на стол. Я показал ему свою уязвимость, но не полную беспомощность. Я — Алексей Воронцов с серьёзной амнезией после магического удара, а не сумасшедший, утверждающий, что он — Петя Сальников.

Лекарь Матвеев слушал очень внимательно, не перебивая, его светлые глаза не отрывались от моего лица. Когда я закончил, он несколько секунд молчал, постукивая пальцами по своему колену. Он думал.

— Дискретная ретроградная амнезия с очаговым поражением мнемонических центров эфирного тела… — пробормотал он тихо, словно ставя диагноз сам себе. Затем он снова посмотрел на меня. — Это… объясняет многое. И вашу попытку «вспомнить» через практику, и ваше состояние.

Он поднялся со стула и подошёл к моей тумбочке. На ней всё ещё стоял поднос.

— Это очень плохо, княжич, но это не смертельно. Память тела и эфира глубже, чем память разума. Она может вернуться под давлением. Или… её можно подстегнуть.

Он протянул руку над подносом. В его ладони на мгновение вспыхнул мягкий, изумрудно-зелёный свет. Затем он взял пустую кружку, из которой я пил отвар, и поставил её передо мной на одеяло.

— То, что вы ослаблены — это мы исправим, — сказал он. — А вот с памятью… У меня есть одна идея. Рискованная. И не совсем… каноническая, с точки зрения академических методик. Но, возможно, это ваш единственный шанс.

Он посмотрел на меня в упор.

— Я могу попробовать помочь вам «вспомнить» основы. Но для этого вы должны будете мне полностью довериться.

В его руке ничего не было, передо мной стояла пустая кружка, но его слова повисли в воздухе, полные странного, опасного обещания.

Я смотрел на него, потом на пустую кружку, потом снова на него. Разум отчаянно пытался понять, что он имеет в виду. «Подстегнуть память», «рискованная идея», «неканоническая методика»… Эти слова звучали одновременно и обнадёживающе, и пугающе. Я был полностью растерян.

— Не понимаю, о чём вы говорите… — честно признался я. Мой взгляд метался по его лицу, ища какой-то подвох или, наоборот, подтверждение своим надеждам.

А потом отчаяние перевесило осторожность. Какая, к чёрту, разница, что он предлагает? Хуже, чем есть, уже не будет. Провал на Проверке — это конец. Любой, даже самый призрачный шанс был лучше, чем гарантированное поражение.

— Если это может мне помочь, конечно! — выпалил я, и в голосе прозвучала нотка лихорадочного возбуждения. — Давайте! Валяйте, лекарь! Я готов!

Слово «доктор» чуть было не сорвалось с языка, но я вовремя прикусил его. «Лекарь». Надо привыкать.

На губах Матвеева появилась тень улыбки. Едва заметная, но она была. Кажется, моя отчаянная решимость его даже немного позабавила.

— Хорошо, — кивнул он. — Запомните, княжич, ваш разум сейчас — ваш враг. Он пуст, он паникует. А нам нужно достучаться до памяти вашего тела, до инстинктов, до того, что впечатано в саму структуру вашего эфирного поля. Для этого нужно отключить логику и анализ.

Он поднял руку, и его ладонь снова засветилась мягким зелёным светом. Свет был тёплым, успокаивающим.

— Я не буду копаться в ваших мыслях, как менталисты. Это грубо и опасно. Я сделаю другое. Я дам вашему телу толчок. Создам для вас… «учебную модель». Смотрите на кружку.

Я послушно уставился на тёмный керамический круг.

— Первое плетение, которое вам нужно вспомнить — «Чешуя». Самое простое. Это не сплошной щит, а множество мелких, наложенных друг на друга энергетических пластинок. Его задача — не остановить удар, а рассеять его, ослабить, содрать с него мощь. Представьте себе кольчугу. Понятна концепция?

— Да… — кивнул я. Концепция кольчуги была мне, Петру Сальникову, вполне понятна.

— Хорошо. Теперь не думайте. Просто смотрите. И… чувствуйте.

Лекарь вытянул указательный палец в сторону кружки. Кончик его пальца засветился всё тем же зелёным светом, но гораздо ярче. Затем он начал медленно вести пальцем по воздуху вокруг кружки.

И я увидел это.

За его пальцем, словно из ничего, сплеталась тонкая, светящаяся зелёная нить. Он делал короткие, резкие движения, похожие на стежки иглой, и после каждого движения в воздухе на долю секунды оставалась маленькая, размером с монету, полупрозрачная шестиугольная пластинка. Она висела в воздухе, слабо мерцая, а он уже «шил» следующую рядом, чуть внахлёст. Одна, вторая, третья, десятая… Они выстраивались в узор, похожий на змеиную кожу или рыбью чешую.

Через полминуты кружка была полностью окутана дрожащей, переливающейся зелёной сферой, сотканной из сотен этих маленьких чешуек. «Чешуя».

— Вот, — спокойно сказал Матвеев, опуская руку. Зелёное плетение вокруг кружки не исчезло, оно продолжало висеть в воздухе, слабо мерцая. — А теперь… ваша очередь.

Он посмотрел на меня.

— Не пытайтесь повторить это в воздухе. Вы слишком слабы. Делайте это в уме. Закройте глаза. Возьмите мою «модель» за основу. Представьте свою руку, свои пальцы. И повторите мои движения мысленно. Не пытайтесь создать щит. Просто повторите узор. Стежок за стежком. Чешуйка за чешуйкой. Ваш разум пуст, но ваши руки — помнят. Доверьтесь им.

Он откинулся на спинку стула и замолчал, давая мне время. Передо мной висел идеальный, светящийся образец. В голове — только что увиденный процесс его создания. И приказ — попробовать.

Я смотрел на светящуюся сферу вокруг кружки, на сотни этих мелких, аккуратно наложенных друг на друга шестиугольников, и мой мозг, мозг Пети Сальникова, отказывался принимать это как нечто эффективное. Восторг от увиденного волшебства сменился холодным анализом.

Чешуйка, блть⁈ — пронеслось в голове. — Как ЭТО может помочь в бою? Чтобы сплести эту штуку, нужно дохренища времени!

Я снова поднял взгляд на лекаря. Мне нужно было понять. Не интуитивно, как понял бы Алексей, а логически, как привык я.

— Простите, Лекарь, — начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал не как критика, а как искреннее недоумение. — Повторюсь, я многого не помню, и теперь у меня возник вопрос об эффективности такой магии. Вы эту кружку оплетали «Чешуёй» секунд тридцать. Это очень долго. Так она и делается? Ну… вот в бою, например. Пока я эту «Чешуйку» буду плести, меня уже кокнут. Убьют, вернее. Простите мой французский.

На этот