Дитя минувшего - Кристина Веда

Мой взгляд перешел с дерева на ворона, Вова уже вырвал ему несколько толстых перьев, хорошенько потрепав. Ему оставалось не долго.

На весь лес неожиданно разнесся голос, отражаясь эхом о стволы деревьев, и я удивленно поняла, что это был мой голос:

– Эй, Вова!

Он скинул ворона с себя, грубо хватая за крыло. Ворон упал рядом, прямо на камень, взлететь не получилось и он громко закаркал. Смотрел на меня и молил почти вслух:

«Беги!»

– Не зря говорят, что жизнь зла, полюбишь и козла, Вова! Я даже не удивлена, что в пятнадцать лет ты оказался горбатым кем-то, – Вова отвлекся от соперника, искоса посмотрев в мою сторону, а ворон закричал отчаяннее, – ты из-за горба поймать меня не смог? Мешает бегать? Так иди и схвати меня, индюк, я никуда не денусь!

С громким рычанием Вова рванул в мою сторону, его руки раскрылись. Сердце молоточком било по вискам, отсчитывая вместе со мной бег.

Один.

Два.

Три.

Вова был совсем рядом, и я оттолкнулась от дерева, упав на сырую землю. Он даже не успел удивиться, как насадился на острый кусок ветки прямо грудью. Это было странное и пугающее зрелище. Я пронзила его в самое сердце, но не так, как хотела в школе. Раздался мучительный вопль, и Вова взорвался снопом искр. Рассыпался, растворившись в воздухе невесомыми хлопьями пепла.

Он исчез.

Измотанная, я перевернулась на спину, направив последний взгляд на небо. Звезды наконец-то выглянули, касаясь меня своим светом. Где-то вокруг и при этом нигде раздавалось карканье, расплывчатое, далекое, уносящее на своих волнах в черное нечто.

Я потеряла сознание.

3 Глава, где я ограбила пожарную часть

Послышался скрип. Это издавало звуки мое тело, в попытках пошевелиться. Каменное, негнущееся, оно распылялось снопом болезненных искр при каждом движении. Волны сознания подталкивали к берегу реальности, но я лишь билась о скалы, царапая себя до безумства в поисках выхода. Наверняка, я бы барахталась так еще какое-то время, но чей-то твердый голос позвал за собой.

– Мария… Ты слышишь меня? Открой глаза… слышишь.

Голос то исчезал, то появлялся, нарастая и выводя из бесконечного кошмара, и вот я уже смогла открыть глаза. И тут же закрыла. Солнечные лучи ослепляли, напористо царапая веки.

– Ты меня слышишь? Как ты?

С усилием я повернулась в сторону говорящего и посмотрела на ворона:

– Пойдет.

Неужели это мой голос?

Хриплый, низкий, как у медведя после спячки.

– Не переживай, ты скоро оклемаешься, нужно лишь съесть эту траву, – участливо сказал ворон, протягивая в зажатой лапе тонкие, прижатые друг к другу травинки.

Я привстала на локтях, чтобы забрать их, но тело пронзила острая боль. Поэтому ворон подскочил ближе и аккуратно передал травинки в рот, как птенцу. Обжигающая волна прокатилась по телу, приводя в чувства, и сменилась теплой пульсацией. Мой сон был на редкость гадким и болезненным.

– Ты не поверишь, – пробасила я, когда боль отступила, – мне еще никогда не снились такие долгие кошмары. Моя классная оказалась монстром, дедушка остался в горящем доме, а я вообще убила свою первую любовь. А теперь ты… говоришь. Хотя чему я удивляюсь, это ведь сон, там и не такое бывает. Вот даже ты, птичка, пытался спасти меня, но тебе вроде повредили крыло, – случайные взгляд остановился на слегка перекошенном, будто повисшем, крыле ворона, – подожди. Твое крыло, оно все еще сломано?

Ворон кивнул, печально опустив клюв.

Мой взгляд сам по себе запрыгал по поляне, которую обрамляли деревья, по помятой от битвы траве, по сваленным ветвям. Ветер ударил в разгоряченное лицо так реально, что я испугалась.

– Я должен был прийти раньше.

– Нет, – я резко втянула воздух и посмотрела в глаза-бусинки. До меня, наконец, дошло, – ты говоришь?!

– Когда попросят.

– Неужели! Тогда это был не сон? Я действительно убила Вову, а мой дедушка… – ладони накрыли рот, чтобы не закричать.

Это все было реальностью. Не кошмарный сон, а просто кошмар. Возможно сейчас, на месте моего дома ничего не осталось, а дедушка был мертв. Нет, такого точно не могло быть.

– Не вставай так резко, – закаркал ворон, путаясь под моими ногами, – тебе еще нельзя двигаться, дай одолень-траве подействовать!

Стоило встать на ноги, как голова закружилась, и поляна начала бег как на самой плохой карусели. Я прикрыла глаза, схватившись за ствол дерева, но тут же одернула себя. Вспышкой передо мной пронесся ненавидящий взгляд Вовы. Я с нерешительностью посмотрела на этот ствол, а кожа покрылась мурашками от фантомного касание пепла, в который превратился Вова.

Сопровождаемая карканьем ворона я поспешила в сторону дома, двигалась даже не по памяти, а на запах гари. Он распространился по всей округе, словно клеймо и стал второй кожей. Послышался отдаленный вой сирены, и я ускорилась, пробираясь через хвойные ветви. Ноги кололи острые иголки.

Что-то заставило остановиться перед поляной с домом и как дикий зверек осмотреть местность из норки, спрятавшись за кустом смородины. Сердце ухнуло вниз, стоило увидеть место, где угольками догорала моя хижина, дружелюбный великан, защищающий от мира. Горячая слеза скатилась по щеке, ноги сами понесли к родному месту, словно мать к захворавшему дитю.

Но у ворона были другие планы. Когтистая лапа вцепилась в мою ночную рубашку, утягивая обратно в кусты.

– Сдуревшая девка! Ты не видишь, что творится вокруг?!

– Отпусти меня, – зарыдала я, – там мой дом, там деда, там… там.

– Там кикимора стоит, дуреха. Она же тебя выслеживает.

– Ки-кто?

– Кикимора. Твоя Тамара Петровна, – ворон запрыгнул на ветку повыше, указывая клювом в сторону, – видишь, рыдает, просит всех отправиться на твои поиски. А стоит им найти тебя, как бац! И вцепится когтистой лапой в самое сердце.

И правда. Я посмотрела в сторону Тамары Петровны. Она стояла в человеческом обличии, в привычном болотном платье, но прическа была растрепана, а глаза опухли от слез. Да и стояла она в окружении толпы людей: пожарные, врачи, даже мужчина с огромной камерой на плече, все что-то делали. Изучали окрестности. Но такого ведь не могло быть! Мой дом, мой дедушка… не верю.

Поляна была заполнена пожарными машинами, не менее пяти красных фургонов окружили остатки дома, им даже пришлось заехать в лес, придавив пару кустов. Несколько пожарных в тяжелой на вид форме поливали белой пеной тлеющие бревна. Другие коршунами бродили вокруг очага, выискивая жертву.

– Эти перевертыши всегда меня раздражали, взять твоего