Мрачное брачное - Морана

 На секунду Фортуне почудилось, что перед ней братик. Но родной брат определенно выглядел дружелюбней, чем мальчик у дивана. У Туны мороз шел по коже. В попытке прогнать странное ощущение опасности, Фортуна села и поздоровалась:

– Привет, а ты чего здесь делаешь?

 Она медленно приходила в себя. Вчера Александру было лень разбираться с навязанной коллегой, сказалась усталость после потасовки на кладбище. А Туна не особо понимала, где ночевала. Она зевала. Мальчик не уходил.

 Фортуна предприняла несколько попыток разговорить неподвижно рассматривающего ее, но тот не поддавался, отчего казался еще более жутким.

 Туна сдалась и осмотрелась. На полу валялись бумажки и книги. Между ними клубки пыли. Обои желтые и ободранные. Карниз покосился, и штора съехала на нижний край, открыв вид из окна на соседей. Мужик с усами пялился на Фортуну. Она улыбнулась и помахала. Незнакомец не ответил, продолжая дымить.

 Два пустых взгляда на себе Туна выдержать не могла. Она поднялась и задернула прозрачную штору. Занавеска медленно съехала обратно, открыв вид на усатого. Мужчина не моргал. Жуть. Фортуна выдохнула обреченно и отошла от окна, когда обернулась, в комнате мальчика уже не было. Туна не слышала, чтобы дверь открывалась. Над проемом пошевелились. На второй ярус вела хлипкая вертикальная лесенка.

Из-под одеяла торчала чья-то пятка. В раздумьях стоит ли проверять, кто владелец, Туна подошла к лесенке и потянулась к ноге. Пощекотала ее хихикая. Кое о чем Фортуна не подумала заранее. Когда она будила таким образом отца, от ругани была возможность сбежать в лес. Но здесь (где бы Туна не находилась), где прятаться?

 Александр резко дернулся и почему-то сел. Почти. Движению помешал потолок. Новый возглас был громче и яростнее предыдущего.

– Твою ж за ногу! Долбанная коморка! Мерзкое утро!

 Проснувшийся колотил потолок руками и ногами. Фортуна медленно отступила от лестницы. Пробуждение удачным не казалось. У Туны возникло желание отмотать время назад, но назад можно было только отойти. Но у окна опять будет смотреть усатый. Наверняка он еще на стреме.

– Семь утра! – раздалось за стеной вперемешку с нетерпеливым стуком. – Не заткнешься, голову тебе выкручу!

 Фортуна удивленно смотрела в сторону агрессивной ругани.

– Пошел ты! – прокричал Александр, сбрасывая одеяло.

 Рукой он вновь зацепил потолок. Новая порция ненависти разлилась по комнате.

– Нелюди! – послышалось из-за другой стены. – Дайте, поспать!

 Теперь орали все, кроме Александра. Тот прятался под одеялом. Фортуна чувствовала себя ужасно. Она будто пчелиный улей побеспокоила. Гул постепенно стихал. И когда, казалось бы, опасность миновала, Александр подполз к краю второго недоэтажа и прошипел:

– Разбудишь меня раньше часа дня, и драка неизбежна.

 Фортуна кивнула и села на диван. Скрип заставил ее нервничать. С антресоли показался кулак. Туна сжалась. Она помнила, как вчера Александр отбивался от упыря. Драка нежелательна.

 Фортуна сидела бездвижно, пока тело не затекло. Диван почему-то все равно иногда кряхтел.

– А как я узнаю, когда настанет час дня? – не выдержала она.

– Если я сплю, значит, еще рано. – Мгновенно прозвучал ответ.

 У Туны пятая точка окаменела. Девушка устало вздохнула.

– Не пускать домой бездомных, – бормотал парень. – Никогда не пускать домой бездомных. Никогда.

– У меня есть дом, – возразила Фортуна, расправляя складки когда-то белого платья. – Мне нужно помыться. И вещи. И есть хочу.

– Чего тебе не спится?

– Меня мальчик разбудил, – сообщила обрадовавшаяся, что Александр спускался.

– Это Ваня. Брат. Ты его место заняла.

 Туна подскочила с дивана:

– А чего не сказал? Я бы на полу легла.

– Да, ничего. Он со мной лег. – Александр подобрал с пола штаны, лежащие сверху кучи вещей. Над пупком парня красовался круг из надписей. Туна каракули не разобрала.

 Из той же груды одежды Александр раскопал футболку и швырнул в Фортуну. Та поморщилась. Неясно, зачем ей грязные чужие вещи.

– Ты больше не выселяй брата с его дивана. Я буду спать на полу.

– Напомни-ка сколько ты платишь за аренду? А! Нисколько! Значит, будешь спать на улице.

– Но я не хочу на улице, – бормотала Туна, преследующая вышедшего в коридор.

 Александр шикнул. Двое прошли мимо закрытых дверей. Парень открыл угловую комнату. Ванная.

– Понимаешь, как функционирует это прекрасное помещение? – спросил он. Туна кивнула и ее сразу затолкали в комнату. – Не забудь вещи постирать. Жалко, если это платье будет грязным, а у нас как раз стиралка сломалась. Придется в ручную грязь убирать.

 Фортуна не совсем поняла, как стиралка могла сломаться. Туна всегда стирала вещи руками. А у бабули в квартире специальная женщина забирала грязное белье, а возвращала уже чистое.

– Но если я намочу платье, то в чем мне ходить? – шепотом спросила Фортуна, поймав уходящего.

– Я же дал тебе футболку.

– Но она грязная. – Туна ткнула чужой вещью в нос Александра.

– Она чистая. Я достал ее из неношеных вещей.

 Фортуна не поверила. Футболка пахла затхлостью.

– Да в ней будто дед умер, – сообщила Туна. – Сколько она лежала в той куче? Два года? Не удивлюсь, если в футболке кто-то завелся.

 Обиженный забрал одежду и стал закрывать дверь:

– Тогда ходи в своем чистом платье.

– Но тогда я его не постираю. – Туна давила на дверь из ванной, а Александр с коридора.

– Отстань от меня. Я же не нянька тебе. Хоть с одеждой сама разберись. Я не нанимался помощником в адаптации.

– Но у меня никого нет, кто бы помог, – молила Туна. – Я даже не знаю как их найти.

 Слова не действовали, отскакивали от парня. И Фортуна не нашла ничего действеннее, чем порыдать. Однажды это сработало. Она всхлипнула. Получилось не правдоподобно.

– Ты пытаешься меня разжалобить? – сощурился Александр, перестав давить на дверь.

– Не-е-е-т. – Фортуна осторожно открывала дверь. – Я говорю чистейшую правду. Когда бабуля предложила уйти с ней в город, передо мной встал выбор: она или родители. – Голос Туны дрогнул. – А еще младший брат. Ему семь. Я бросила его, чтобы оказаться здесь, потому что больше не могла жить в глуши. В деревне со мной никто не общался. В лучшем случае называли странной, в худшем игнорировали. Я не знаю почему. Мне было ужасно одиноко, а бабуля сказала, что я освоюсь на новом месте, и когда брат подрастет, у него появится выбор, где жить. Со мной или с родителями. И что я не эгоистка, как говорила мама и папа, а просто пришло время повзрослеть и начать думать своей головой и не позволять им решать за меня. А потом бабуля потащила меня в эту, летающую в небе, железную птицу.

 Фортуна пустила слезу от воспоминаний.

– Настолько самолета