Бойтесь своих желаний - Филантроп

Зачем Господь Бог так зло пошутил и в государство самых красивых женщин, наклепал такое количество уродливых мужчин?

Как долго действо продолжалось не знаю… Куча звонков с уроков и на перемены звенело…

Она ложилась животом на стол, и я пристраивался сзади. Господи! Сука! Блядь! Как же красиво, когда женщина выгибает спинку и ягодицы превращаются в то — что невозможно описать словами!

Её ягодицы напомнили алтарь, где когда-то приносили в жертву девственниц.

Ты ставишь на них ладони, шлепаешь, любуешься на две дырочки и готовишься не жалеть сил ближайшие двадцать минут!

Она скакала на мне и груди колыхались…

Я откинул руки за голову и смотрел…

Какой нахуй огонь и вода на которые можно бесконечно смотреть!? Вот оно — зрелище достойное любования!

К окончанию дня, мы лежали мокренькие и довольные… Она мурлыкала и гладила мой живой…

— А ты молодец… Сказала Лилит.

— А ты подлый демон. Ответил я.

— Спасибо! Лучезарно улыбнулась.

После порабощения, директриса сменила риторику и отшила всех побитых мною детей и их мамаш с папашами.

Она показала дьявольскую суть и намекнула что всемером нападать на одного нечестно, и такие ученики могут представлять опасность для репутации школы.

Дело спустили на тормозах.

У меня самый красивый адвокат… Виолетта даже начала подкидывать мне деньги на карманные расходы!

Получается, я могу иметь власть влиятельных женщин как свою? Интересно, а в каких странах нынче президент — женщина?

Глава 23

Зависть как тень от чужого фонаря.

Чем ближе идешь к свету, тем яснее понимаешь, что это не твоя дорога…

Ты — путник, крадущий чужие звёзды, чтобы осветить свою грязь.

Человек вообще по природе к свету тянется.

Даже принято говорить, что учение — свет.

Ага, только зависть учит другому — ненавидеть солнце в соседском окне. Мы рвём занавески, забывая — что и нам оно светит одинаково…

Господи, пожалуйста, пусть у них побыстрее наступит ночь…

Я завидовал не тому — чего у меня нет, а тому — что мне даже хотеть на дано. Чужая мечта становилась тюрьмой. Зависть — вечный голод души.

Даже до рвоты обожравшись, я буду возмущен — А почему его тарелка кажется полнее?

Зависть похожа на сорняк. Чем больше рвешь — тем глубже корни.

Чужой огонь теплее греет, соседская клубника слаще, жена красивее и дети умнее! Вот всё блядь у них лучше!

Из-за успешных людей, моя жизнь как циферблат без стрелок — я знаю, что время идет, но не пойму куда спешить…

Мой разум — музей чужих достижений.

Я не могу громко заявить на весь мир — Я есть! В ответ обязательно послышится пересказ чужой биографии.

Зависть учит нас ненавидеть собственные крылья за то, что они не такие красивые как чужие и мы падаем, так и не сумев раскрыть их…

Зависть — зеркало, в котором отражаются все, кроме тебя. Разобьёшь его в ярости, а потом, истекая кровью, ползаешь по осколкам, чтобы собрать хоть кусочек их улыбок, их побед.

Смотришь в эту кривую мозаику, пока пальцы не сгниют от порезов…

* * *

И вот я в женском теле…

Ощущаешь себя неполноценным человеком…

Колбасы между ног нету, физических сил меньше, грудь свисает и мешается, да еще и периодически кровь из пизды подкапывает… Все же природа надругалась над женщинами и все прелести сильного и здорового тела отдала парням…

Может быть потому — что Бог тоже мужчина?

Блин! Не о том я думаю…

Я за последние дни, людей убил больше, чем отблагодарил за всю жизнь…

Проклятый демон во всем виноват…

В ушах до сих пор слышится грохот выстрела, а в носу застыл запах пороховых газов. И он преследует меня несмотря на то — что нос уже другой, женский… Поначалу я чувствовал восторг — эти люди в форме, такие же как те, кто всю жизнь ставил мне подножки.

Учителя, родители, одноклассники.

Все, кто считал себя выше…

Хороший человек погоны на плечи не наденет…

Вот только не заигрался ли я в Бога?

Имел ли право лишать их жизни?

— Как думаешь, они бы пожалели тебя, останься ты в старом теле? Заговорил со мной Левиафан.

Голос напоминал скрип ржавых петель в заброшенном морге.

Я замер.

Перед глазами всплыло лицо отца — пьяное, перекошенное злобой. Ремень в руке жалил как змея. — За что!? Имел я наглость спросить, забившись в угол.

— За то, что родился! Орал он и бил.

— Получается, за просто так… Поправил, читающий мысли демон. — Издевались над тобой, потому что могли, а теперь роли поменялись, и ты способен на многое. И вправду могу…

Помню, как тело первого мента упало на пол, рот остался открытым в немом крике.

— Браво! Зааплодировал Левиафан. — Теперь ты понял: сила — это право выбирать кому как жить или не жить вовсе. Ты ведь мечтал об этом в моменты, когда они заталкивали тебя в туалет? Когда смеялись над твоим запахом?

— Заткнись. Проворчал я.

— О, нет-нет, я помню всё. Даже то — что ты стараешься забыть. Помнишь, как девочка из седьмого класса оттолкнула тебя — сказав, что ты воняешь говном, а потом вся школа повторяла это как мантру.

Я сжал зубы…

Вспомнил как выстрелил в коленку убегающему сержанту.

— Она была права… Продолжал травить душу демон. — Ты вонял гнилью, нищетой, отчаянием. Но сейчас… Сейчас от тебя пахнет властью. Им это не нравится.

— Зато ты в восторге! Вонючий демон! Ты превратил меня в вечного беглеца!

Левиафан рассмеялся. — Я всего лишь дал тебе инструмент. Ты сам выбрал, как им пользоваться. Разве не ты мечтал стать тем, перед кем всю жизнь пресмыкался? Демон знал, как манипулировать моим страхом — вернуться в униженное состояние…

Помню, как выживший в клетке бомж, полз к выходу…

Я прицелился ему в затылок.

Выстрел грохнул громче остальных.

После массового убийства в полицейском участке, я отравил тело мента и похоронил в нём случайную прохожую.

Улик никаких нет.

Просто служитель правопорядка обдолбался и умер в потоке людей.

А что делать дальше?

На улице холодно, а квартира женщины оказалась совсем рядом. Телефон незапаролен и одинаковый адрес прописан во всех приложениях доставки.

Зайду на огонек что ли…

* * *

Вваливаюсь в квартиру — мужик, похожий на выжатый лимон, кричит с порога — Где жрать!? И дети, три сопляка — сразу ручонки к карманам тянут — Дай денег! Облепили, суки, как