Игла Дживана - Роман Викторович Титов

зато на меня – целиком и полностью. Рванув вперед с громким воплем: «Это все ты!», со всего маху влепила мне увесистую оплеуху, отчего и без того неослабевающий звон в голове дополнился новыми нотками разыгравшейся там какофонии.

Отклонившись от удара, точно маятник, я только на слух смог определить, что кто-то подбежал к ней и удержал от порыва врезать мне еще раз.

– Я тебя убью, наглая ты скотина! Отпусти меня, Ридж! Я убью его!!! Мама!!! А-А-А-А!!!

Вопль абсолютного отчаяния, вырвавшийся из ее глотки, заставил все мои внутренности трусливо съежиться и заледенеть.

– Лита, возьмите себя в руки, прошу вас, – сказал Эйтн голосом, чуть более теплым, чем восход полярной звезды. – Ридж, выведи ее отсюда. Лучше, чтобы она на это больше не смотрела.

Дверь негромко хлопнула, но почти тут же распахнулась снова, и на этот раз на пороге оказался капитан Гетт в компании криминалистов и уже знакомого коротышки-доктора. Всем своим видом олицетворяя власть закона Мероэ, он обвел комнату проницательным взором и, на мгновение задержавшись на трупе, тихо проговорил:

– Твою мать… – Затем, минуя Эйтн, перевел взгляд на меня и добавил: – Ну, здравствуйте, мастер Эпине. И почему я не удивлен?

– Понятия не имею. – В том, что Гетт не питал особой любви к чужакам я усвоил еще с прежней нашей встречи.

– Леди Аверре, я так понимаю? – голос капитана сделался значительно вежливее.

Эйтн царственно кивнула. Повисшая в комнате тишина прерывалась лишь стенаниями и всхлипываниями Литы, доносившимися из коридора. Меж тем, Гетт по-хозяйски прошелся по номеру, заглянув в каждый его уголок, пока, наконец, не остановился напротив меня и с нескрываемым удовольствием задал новый вопрос:

– Я смотрю, мы обожаем следовать за смертью по пятам, да?

После нашей последней встречи и предупреждений Аверре, я готов был начать относиться к капитану местной полиции поуважительнее, однако ехидная натура, вопреки всякому здравому смыслу помешала удержать язык за зубами.

– Едва ли. – Я потер пылающую скулу.

Заметив это, он спросил:

– Кто это тебя так приложил? Уж не наша ли несчастная жертва?

– Ее дочь, – ответила Эйтн, едва я успел снова рот открыть.

Гетт с удивлением перевел взгляд на нее:

– То есть?

– Юная госпожа Бабор ворвалась сюда, видимо полагая, что мастер Эпине убил ее мать, и потому ударила его.

Он натянуто усмехнулся, потом опять поглядел на меня:

– Вот как? И почему такая мысль вдруг пришла в голову юной леди, интересно?

– А вы ее спросите, – мрачно посоветовал я.

– Обязательно, – улыбнулся капитан. – Ты только не волнуйся. – Он оглянулся на своих мордоворотов и дал им сигнал приступить к осмотру места преступления, а меня, подхватив под руку, потащил на выход. – Вот скажи мне, как объяснить, что уже второй раз я нахожу тебя на месте убийства почти сразу же после того, как оно произошло?

Даже не пытаясь высвободиться из железной хватки, я на секунду обернулся к столу, думая о том, чтобы не дать инфочипу попасть в руки полиции, но, к удивлению, предмета на месте не обнаружил, и склянки с семенами – тоже. Только бесстрастный взгляд шагавшей за нами Эйтн подсказал, куда они исчезли.

– Как хотите, – ответил я, наконец.

Тут Гетт легонько и будто невзначай встряхнул меня. Легонько, по меркам полицейского, разумеется. Сам я от толчка едва не заработал сотрясение.

– Ты мне тут не умничай, парень. Это тебе не шуточки – у меня на руках второй труп, и круг подозреваемых уже, чем тебе кажется. Улавливаешь, к чему я? Вижу, что улавливаешь.

Ну, кто бы сомневался. Капитан просто отрабатывал наиболее простую из версий. Подумать над чем-то более сложным ему, видимо, было недосуг.

– Я никого не убивал! – воскликнул я достаточно громко, чтобы собравшиеся в коридоре постояльцы, служащие отеля и полицейские устремили на меня целый сонм осуждающих взоров.

– А ну тихо! – шепотом приказал Гетт. – Я тут навел о тебе справки. Интересный ты малый, я погляжу. Личный помощник мастера Аверре, знаком с его племянницей и даже посещаешь ужины у графа. Всё это, несомненно, говорит в твою пользу, только меня этим не проймешь. Мне наплевать на твои знакомства и прочую чепуху. Мне не за это платят.

– Рад за вас, – отозвался я, прикрыв глаза – вот теперь меня начало потряхивать.

– Да, ты за меня порадуйся, а вот о себе побеспокойся. Рассказывай, что тут произошло и только без своих обычных сказок. Про огоньки в темноте я уже наслушался в прошлый раз. Теперь я хочу знать всё, как было на самом деле.

– Ничего интересного он вам не расскажет, капитан, – заявила Эйтн, встав подле нас, в стороне от прочих любопытствующих, – поскольку в момент убийства находился наверху вместе со мной и графом. Мы пили кесс и разговаривали о делах. Но если моего слова вам недостаточно, то вы вполне можете обратиться к его светлости за подтверждением.

Взгляд Гетта на миг застыл на великолепном лице леди с Риомма. Капитан откашлялся и произнес:

– Я… не считаю нужным, миледи.

Стоило маске чванливого самодовольства сползти с лица полицейского, я выдернул руку из его цепких пальцев и поправил съехавший набок воротник. Руки чесались садануть чем-то увесистым по заносчивому капитанскому затылку, и только здравый смысл да присутствие толпы удерживали меня от этого опрометчивого поступка.

– Возможно, миледи, – продолжил Гетт, – вы сумеете в деталях обрисовать нам обстоятельства, при которых было обнаружено тело, а заодно поделитесь догадками, почему госпожа Бабор находилась во время убийства в чужом номере?

– Сделаю для вас, все, что в моих силах, капитан, – любезно согласилась Эйтн, ну а мне оставалось лишь полагаться на то, что она понимает, с кем имеет дело. Несмотря на попытки держаться с грубой простоватостью деревенщины, Гетт был самой настоящей катраной своего пруда. Аверре зря бы не стал предупреждать держать с капитаном ухо востро. Любое ненароком оброненное слово Гетт с виртуозностью жонглера ножами мог обращать против своего собеседника.

Но она едва успела открыть рот, как из номера высунулась голова одного из криминалистов:

– Капитан, вам следует взглянуть на это.

Гетт чертыхнулся. В который раз оглядел нас обоих:

– Подождите здесь. – И исчез за дверью, что оказалось как нельзя кстати.

Едва он вышел, Эйтн, следя, чтобы никто из посторонних этого не заметил,