Игла Дживана - Роман Викторович Титов

Как вдруг по экрану забегали мелкие строчки. Прочитав их в первый раз, я моргнул, подумав, что, вероятно, нервное перенапряжение все же сыграло со мной злую шутку, но перепроверив данные, удостоверился, что вовсе не ошибся. Защитная система корабля оказалась полностью снята, а надпись гласила: «ДНК тест пройден. Совпадение 100%. Личность подтверждена как Сет Эпине».

Вот так сюрприз. Не сказать, что приятный, но интригующий без сомнения.

Никогда бы не подумал, что Аверре станет оставлять для меня лазейку в системе защиты собственного корабля. Я считал, он мне не доверяет. Но, с другой стороны, и инфочип не мог остаться сам у недобитого аборигена, так что некоторая и довольно своеобразная закономерность прослеживалась. Выходило, что все подстроено нарочно моим собственным наставником. А для чего? Чтобы я отправился к махди вооруженным информацией. Но отсюда вытекает, что он-то и убил госпожу Бабор, положившую глаз на чип… А разве это логично? Зачем Аверре предпринимать столько усилий и все ради того, чтобы подкинуть мне чип, который он сам же всеми силами не желал отдавать?

Голова пошла кругом. Я откинулся на спинку кресла и сжал виски пальцами. Ясно же, что чего-то в этой цепочке не хватает. Знать бы еще чего…

Достав инфочип, я вставил его в считывающее устройство. Шла загрузка данных. Предчувствие чего-то необычного заставило ерзать на сидении. Казалось, будто в животе медленно разворачивается скомканный листок фольги. Что-то сейчас будет…

И действительно: загудел, разогреваясь, проектор. Я даже на секунду решил, что он принимает от кого-то сообщение, и лишь позднее понял, что инфочип инициировал голограмму. Программа активировала виртуального проводника, но каково же было мое удивление, когда в лице спроецированной в воздухе оболочки, я узнал собственную мать.

Сначала голограмма оказалась размытой, но довольно быстро настроилась, добавив резкости и явив до скребущей боли в сердце знакомое с самого детства лицо молодой и красивой женщины с копной темных волос и такими же темными и большими, но добрыми глазами.

Сердцебиение зашкаливало, в висках застучали молотки. Вдохнуть удавалось через раз и в глазах предательски щипало.

– Мама? – голос дрожал вместе с телом.

Изображение мамы улыбалось, не реагируя на вопрос. Она молчала, глядя прямо на меня ничего не выражающим взглядом и отзываясь щемящей болью в груди. Я даже не заметил, как слезы покатились по щекам.

– Инициация программы, – откликнулась голограмма. – Проверка совместимости кодов. Совпадение сто процентов. Доступ открыт.

Я какое-то время не понимал, что происходит, и потому повторил вопрос:

– Мама? Что это?

Изображение мигнуло, как будто обдумывало ответ.

– Это блок памяти, который я создала специально для тебя, – голос уже не был холодно-электронным, а наполнился родной и ужасно близкой теплотой, что жила в потаенном уголке моей памяти. – Здесь мои письма, заметки и воспоминания об экспедиции на Боиджию. Если ты их сейчас слушаешь, значит, ты уже достаточно повзрослел, чтобы понять, а я… – тут голограмма запнулась, – …а меня, скорей всего, уже нет среди живых.

Странные слова, заставили внутренности сжаться, словно их все перетянули невидимые жгуты, но слушать я не переставал, впитывая каждое слово как губка.

– Если это так, то Батул потерпел поражение, – продолжала тем временем голограмма. – Но это не означает, что он больше не будет пытаться. Я достаточно хорошо его знаю, чтобы понимать: в следующий раз он возьмет с собой тебя, и поэтому я хочу, чтобы отправившись с ним, ты был готов к тому, к чему не была готова я. Допустить твоей смерти я не могу даже в воображении. Потому-то никогда ему о тебе не говорила. И все-таки… – последние слова мама произнесла как будто себе. – Что если она расскажет?.. Но даже если и нет, то лучше уж я перестрахуюсь… на всякий случай…

Изображение немного задрожало и заговорило дальше:

– …Конечно, есть вероятность, что он не сумеет тебя убедить отправиться с ним, даже если и все узнает… Хотя, я уверена, что сам ты на месте усидеть не сможешь и сделаешь все, чтобы оказаться подальше от Бавкиды, – в этом месте смешок голограммы был почти как настоящий. Мое сердце тихонько ёкнуло. – Я постараюсь сделать так, чтобы эти записи попали к тебе до того, как ты окажешься втянут во все это и… смог трезво оценить ситуацию, принимая верные решения, как я тебя всегда учила, обдумав все варианты и не доверяясь слепо суждениям человека, которого никто из нас по-настоящему не знает. Своих ошибок я до этого не видела, но ты их, пожалуйста, не повторяй. Прослушай мои письма целиком, и… я люблю тебя, сынок.

Голограмма замерла.

Жгуты грозили порваться, вместе с сердцем и легкими. Отвернувшись от панели, я резко вскочил и выбежал из рубки – не хватало воздуха. Опустившийся трап позволил боиджийской ночной прохладе наполнить корабль. Я простоял, прислонившись спиной к краю переборки, с закрытыми глазами вдыхая воздух, продолжая не замечать слез. Раньше-то я по глупости считал, что вовсе не способен плакать.

Маму я знал очень мало. Те первые десять лет своей жизни, что мы провели вместе, казались далеким смутным сном, постепенно тонувшим в глубине туманного океана памяти. У меня больше ничего не было, кроме чувства вины за собственный эгоизм и того теплого чувства, оставленного ею перед тем, как навсегда исчезнуть.

Возвращение в рубку было сродни подвигу, но с этим я справился. Сжимая в руках стаканчик со стимулирующим коктейлем, производимым пищевой автоматикой корабля, я уселся обратно в кресло и снова уставился на мать. Она смотрела на меня неизменная, точно живая, и ждала.

– Активируй первое письмо, – судорожно вздохнув, сказал я.

Снова рассеявшись на секунду, голограмма вернула четкость и заговорила спокойным размеренным тоном записавшей ее Сол Эпине:

– Сет, милый, прости, что узнаешь обо всем таким вот образом. Ты, должно быть, думаешь: что я за мать, раз не взяла тебя с собой? Мне действительно ужасно жаль, но, кажется, иного выхода просто не было. Знаю, слова звучат банально, но я хочу, чтобы ты понял: все, что я сделала, я сделала ради тебя. Прости меня, если можешь. А если не можешь, то, хотя бы, просто послушай то, что я хочу тебе рассказать.

Я согласилась на эту поездку не просто ради любопытства, хотя, признаюсь, Батул здорово сыграл на моем интересе к новой, никем неизученной расе аборигенов, обитаемых в густых джунглях Боиджии. Планета была малоисследованной, а история ее полна древних легенд. Все это безумно