Холпек. Том II: Спуск к ядру - Максим Балашов

После этих слов Краса сковал жуткий страх. Он чувствовал себя как хомяк, случайно забежавший на собрание голодных сов. Совершенно беспомощный и явно лишний. Герой попытался что-то выкрикнуть, но Белкрит ловко вставил ему в рот стоматологический расширитель — тот самый, от которого у взрослых мужчин просыпается детская травма.

— М-р-р-ф-ф! — выдавил из себя Крас, глазами показывая, что сейчас пережуёт этому мохнатому ублюдку все конечности.

— Тише-тише, пациентик, — умильно проговорил Белкрит, — мы же не хотим случайно откусить язык? Хотя… — он задумался, — с другой стороны, это могло бы добавить процессу пикантности…

Сергею стало ещё страшнее. В голове уже пронеслись картины: вот ему выдирают клыки, вот сверлят череп, а вот — о ужас! — отрезают бубенцы и вставляют в простату длинную трубку. Хотя это всё он уже проходил при смене внешности. Но реальность оказалась… своеобразнее.

Белкрит водрузил на голову Краса шлем, похожий на скороварку для особо упрямых овощей. Затем вставил воронку в рот героя и с довольным видом начал вливать зелёную жижу.

— Глотай, дорогой, это полезно! — подбадривал он, пока Крас давился. — На вкус как кисель из крапивы с уксусом? Да? Я знал, что тебе понравится! наслаждайся бесплатной выпивкой.

После третьего литра этой изумрудной мерзости Крас уже мысленно составлял завещание. Но самое странное — Белкрит вдруг замер, уставившись в стену. Минута… Две… Пять…

Усвоив внутри три литра изумрудной гадости, Крас подумал, что всё закончено и его сейчас отпустят, так как Белкрит уже минут пять сидел без дела. Герой даже решил, что он особенный и процесс которым его пугали, прошёл безболезненно. Но он ошибался, очень сильно ошибался.

Спустя ещё какое-то время мастер по энергетическим матрицам встал со своего стула и подошёл к Красу. Белкрит лениво потянулся, и пальцами растянул его веки, как будто проверял свежесть рыбы на рынке, покачал головой и сказал, что начало действовать. Крас не понял, что он имел в виду, но увидел что в руке Белкрита оказался очень острый скальпель.

— О, начало действовать! — радостно объявил он, хотя единственное, что «действовало» на Краса — это дикий ужас при виде скальпеля в мохнатой лапе.

Потом началось… Нет, «началось» — слишком мягкое слово. Это было похоже на то, как если бы твой школьный урок биологии вёл маньяк-садист.

Герой окунулся в сущий ад. Белкрит не спеша вскрыл грудную клетку Краса, будто открывал консервную банку, и засунул туда огромный зелёный кристалл, который моментально засветился. Затем туже процедуру он провёл с руками и ногами, запихивая в них кристаллики поменьше. Каждый раз, когда скальпель вгрызался в плоть, Крас мысленно добавлял новый пункт в список «Как я убью этого ублюдка». Но настоящий «подарок» ждал впереди.

— Ну что, дружок, — Белкрит игриво щёлкнул пальцами у самого паха Краса, — время для небольшой… ммм… перестановки.

Особенно мучительно было, когда живодёр разрезал мошонку героя, и вместо яичек зашил в кожу два острых кристалла. Когда скальпель коснулся мошонки, в глазах Краса (пока ещё его собственных) отразилось сразу пять стадий принятия горя. Два хрустальных «яичка» оказались на удивление острыми — видимо, «спецэффект» для пуще эффекта.

— Почти готово! — Белкрит похлопал окровавленными лапами, как довольный повар. — Осталось только… Ой, смотри-ка, какие у тебя красивые глазки! Жалко, что они мне больше не нужны.

Вишенкой на торте оказалась процедура по удалению глаз и замена их на те же зелёные кристаллы. Последнее, что увидел Крас перед тем, как мир навсегда стал зелёным и гранёным — это собственное отражение в скальпеле. И в этом отражении он уже клялся найти способ вырвать Белкриту его мохнатую глотку.

Энергокаркас из-за легуритовых браслетов молчал, как предатель-подросток на первом свидании. Каждый надрез, каждый кристалл, каждый стекающий по телу пот — всё это Крас ощущал в формате «ультра-HD без цензуры». Видимо, та зелёная гадость была не то наркозом, не то адским энергетиком — не даёт отключиться, но и не глушит боль. Как будто тебя заставили смотреть «Звёздные войны», но только эпизоды с Джа-Джа Бинксом. На повторе.

И пусть Красу было не впервой терпеть боль (его личная «топ-5 мучительных моментов» уже давно требовала расширения до «топ-10»), но сегодняшний день уверенно рванул на первое место. С отрывом. Как марафонец-самоубийца.

Когда Белкрит наконец отошёл, вытирая окровавленные лапы, Крас наивно подумал, что самое страшное позади.

«Ну хоть смерть будет передышкой», — мелькнуло в сознании. И тогда… Тьма.

Не та благородная тьма, в которой можно выспаться после тяжёлого дня. А та, что бывает только в подвалах у маньяков. Крас явственно ощущал, что ещё жив — к сожалению. Но тела больше не было. Только сознание, болтающееся в пустоте, как последний чайный пакетик в офисе.

«Опять этот трюк? — подумал он. — В прошлый раз так меня на Холпек закинули…»

И тут пространство вокруг сжалось, вышвырнув его… прямиком в самое странное место, которое он когда-либо «посещал». Если, конечно, это вообще было местом, а не чьей-то больной фантазией.

Перед глазами всё плыло, как в дешёвом вине. Несколько рефлекторных морганий — и сознание Краса наконец сфокусировалось. Он стоял на коленях, голова бессильно свисала, капли крови падали с подбородка на белоснежную кожу… Белоснежную?

«Это не моё тело», — осознал он с запоздалым ужасом.

Попытка пошевелить руками оказалась такой же бесполезной, как попытка вспомнить детство дождевого червя. Даже моргал не он — моргало его временное вместилище. Когда «хозяин» тела поднял голову, Крас увидел ужасную сцену, и тут же пожалел, что не может закрыть глаза.

Родители.

Его мать и отец, висели прикованные к стене, как картины в галерее сумасшедшего. Перед ними стояло нечто, покрытое шрамами — будто кто-то слепил человека из воска и потом подержал над костром. Но самое страшное было не это.

Нож. Медленно входящий в плоть отца. Крас заорал.Точнее, попытался заорать. Но у него не было ни голоса, ни тела — только бессильное сознание, запертое в чужой голове, как муха в янтаре.

«Двигайся! — мысленно вопил он своему носителю. — Сдохни, но сделай что-нибудь!»

Но тело лишь содрогалось в такт крикам его матери — будто зритель на слишком реалистичном спектакле. А нож в руках живодёра продолжал свою работу.

Эта картина продолжалась очень долгое время. Мучитель медленно отрезал по кусочку от родителей героя и вкалывал им какой-то лекарство, которое не