Наин - Чхон Соллан

считал, что необычно было за один день и выйти на свидетелей, и получить их показания, поэтому без вопросов последовал указаниям начальника команды не тратить силы на расследование. Сейчас не время винить Чоннёля. Но раз уж он осознавал, что поступил неправильно, Кёнхе решила, что стоит использовать это в своих интересах.

– Чоннёль, пойдем вместе обыщем церковь Сонён, – предложила Кёнхе.

– Что? Почему ты так резко сменила тему? – удивился Чоннёль.

Начальник отдела не стал бы трогать дело без причины. В год подают тысячи заявлений об исчезновении, но тот факт, что заявление о пропаже Пак Вону обработали так быстро, указывает на высокую вероятность того, что кто-то попросил замять дело. Первые подозреваемые – родители допрошенных учеников. Особенно стоит обратить внимание на Квон Тохёна, который общался с Пак Вону последним, в то время как другие двое уже ушли.

– Ты знаешь, что тогда показания взяли и у сына пастора Квона из церкви Сонён? – спросила Кёнхе.

– А… да, знаю, – ответил Чоннёль.

– Я чувствую здесь запах денег. Кажется, с той стороны, – Кёнхе указала в сторону церкви Сонён, – что-то передали на эту. – Затем ее палец остановился на окне офиса начальника отдела. – Как ты думаешь?

Чоннёль медленно кивнул.

– У тебя невероятный нюх на деньги, считаешь, я буду с тобой спорить? Да, думаю, ты права. Но даже если это так, как мы докажем, что деньги передавались два года назад? Очевидно, что это был не банковский перевод, а если деньги были взяты из пожертвований церкви, то вряд ли они оставили следы.

– Поэтому мы сначала проследим за пастором Квоном. Разберемся, куда утекали деньги церкви, шаг за шагом. Если все дороги ведут к одному, разве мы не окажемся у цели независимо от того, по какому пути пойдем?

Мирэ попросила подождать. Она сказала, что они с друзьями скоро добудут более убедительные доказательства, но на случай, если эти доказательства исчезнут или виновные до самого конца решат молчать, Мирэ рассказала об этом Кёнхе. Она попросила Кёнхе хотя бы вернуть тело Пак Вону его отцу, даже если не удастся поймать и наказать преступника. Кёнхе хотела спросить дочь, откуда у нее такая смелость, где и когда она стала свидетельницей убийства и почему только сейчас говорит об этом, но в итоге просто кивнула, решив, что нет причин отказываться от просьбы вернуть тело родным погибшего.

«В каждой ситуации есть свои приоритеты. Для кого-то чужая смерть – не самое важное, а несправедливость и отчаяние часто оказываются никому не нужны, – подумала Кёнхе. – Мирэ еще не знает, что кто-то так и остается в стороне, не найдя решения, и просто блуждает в пространстве. Надеюсь, что она никогда этого не узнает, но, вероятно, со временем поймет. Это и есть взросление. Но я хочу, чтобы она также поняла, что подобное можно предотвратить. И чем больше людей так поступает, тем лучше. Даже мягкая почва, если ее долго утрамбовывать, становится твердой».

Кёнхе решила вернуться в офис и направилась к главному входу. В тот же момент она услышала шаги в сторону заднего двора – кто-то шел на перекур, им повезло вовремя закончить. Чоннёль последовал за ней.

– Но кто проявляет интерес к этому делу? Ты ведь из-за кого-то этим занимаешься. Кто вдруг решил все это поднять? – спросил Чоннёль.

– Дети, – ответила Кёнхе.

– Дети? – удивился Чоннёль. – Четыре семнадцатилетних подростка?

– Да.

– Неужели в семнадцать лет они что-то понимают? – продолжал удивляться Чоннёль.

– Представь себе. Происшествие, о котором никак не смогли вспомнить следователи, дети не забыли за два года.

Чоннёль замолчал, словно проглотив язык, и неловко почесал затылок. Лицо его покраснело от стыда.

Глава 30

«По-прежнему ни души. Уже два дня, как Чжимо нет, – размышляла Наин, окидывая взглядом пустую комнату тети. – Она не открывала магазин и не появлялась дома. Единственная весточка, что пришла от нее за это время, – сообщение, что ей нужно куда-то уйти».

Наин написала Чжимо несколько сообщений и даже звонила, но та не ответила. Хотя, честно говоря, Чжимо часто исчезала на несколько дней без предупреждения, так что Наин не слишком волновалась. Но на душе у нее было неспокойно, и Наин очень хотела бы, чтобы в такой момент Чжимо была рядом. Даже если она пока не могла все рассказать тете, присутствие единственной родственницы само по себе принесло бы ей утешение.

Наин закрыла дверь комнаты Чжимо и спустилась во двор, где хозяйка дома, ухаживающая за садом и несколькими грядками, окликнула ее:

– Дорогая, подойди-ка сюда!

Старушка протянула ей корзину с только что вымытыми сливами, на которых блестели капли воды.

– Попробуй, они сладкие.

Наин посмотрела на время и опустилась на лавку во дворе. У нее оставалось в запасе десять минут до встречи с Квон Тохёном, и она подумала, что успеет съесть несколько слив. Она взяла спелую ягоду из корзины и укусила. Старушка села рядом и протянула ей влажную салфетку, чтобы Наин могла вытереть стекающий с подбородка сок. Наин кусала сливы, жевала сладкую терпкую мякоть и выплевывала косточки, размышляя, как начать разговор с Квон Тохёном. Она также обдумывала, стоит ли показывать ему свою силу и удастся ли изменить его мнение о Пак Вону, как уверял Сынтэк.

– У Квон Тохёна есть шанс признаться, – вспоминала Наин слова Сынтхэка. – Он мучается, чувствует угрызения совести. Ему не дали времени осознать свою вину, заставили поверить, что он ни в чем не виноват, и зреющее внутри него убеждение, что это на самом деле не так, доводит Квон Тохёна до безумия. Нужно, чтобы он признал свою вину, пока не стало слишком поздно.

Мирэ, присутствовавшая при этом разговоре, сказала:

– А это действительно возможно? – Она была полна сомнений, ведь Квон Тохён молчал о случившемся на горе Сонёнсан два года. Целых два года притворялся, что не знает о смерти друга. – Он мог стать еще более наглым. Кто знает, вдруг он решит подать на нас в суд за попытку оклеветать его? Если пастор Квон действительно подкупил полицию, то наверняка пойдет на все что угодно.

Сынтэк покачал головой и решительно сказал:

– Я видел глаза человека без эмоций. У него еще есть шанс. И у нас нет выбора, правда? Ведь нам очень нужно, чтобы он признался. Это наш единственный способ достичь справедливости.

Хозяйка дома аккуратно сложила косточки, выплюнутые Наин, на влажную салфетку.

– Зачем вы их собираете? – спросила Наин.

– Хочу посадить, – ответила старушка.

– И они снова вырастут?

– Слабые погибнут и станут удобрением, а сильные прорастут и снова дадут плоды.