Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий

…

Болезненно-белый кафель не доходил до потолка, сменяясь болезненно-белой извёсткой. Потолок, правда, не был таким болезненно-белым — на потолке темнели разводы и грязно-серые пятна. Очевидно, тут некогда был мелкий потоп.

Исилиэль закрыла глаза. Не видеть, совсем никогда не видеть всей этой мерзости… Впрочем, главный палач в последнее время по каким-то своим соображениям смягчил ей режим. Уже не общая камера с ужасными вонючими самками хомо, чудовищными карикатурами на женщин эльдар — вот эта одиночка… И жуткие ядовитые инъекции, гасящие мозг, сменились относительно безобидными пилюлями. Которые можно подержать за щекой, пока унылая самка в белом халате не уйдёт, и потом спокойно выплюнуть в раковину.

Самое скверное, что она утратила способность проникать в мысли. Это даже страшнее, чем дряблая изжёванная оболочка, именуемая аборигенами «Нина Андреевна»… За что, за что?!

Итак, выхода два. Первый банальный… правда, не слишком-то просто осуществимый. На окнах решётки, к тому же высота недостаточна — кости переломать можно, но не до смерти. И даже если соорудить петлю из распоротой на полосы тряпки, издевательски именуемой «простынь», то её просто некуда привязать. Можно ещё разбить стекло и осколком порезать вены, но и тут гарантии никакой. Ей не нужны увечья — ей нужна свобода.

Второй выход — бороться до конца. Главный палач, правда, редко заходит сюда один, но момент можно выбрать. Вот только силы у этой изжёванной временем оболочки отнюдь не те, что у вечно молодого тела подлинной эльдар… и хватит ли точности в координации движений?

Хоть бы что-нибудь, напоминающее оружие!

Открыв глаза, женщина не спеша слезла с кровати, намертво привинченной к полу. Так же неспешно наклонилась, отыскивая под кроватью тапочки, и вдруг напряглась. У самого плинтуса, тускло отблёскивая, валялась толстая длинная игла от капельницы.

Исилиэль хищно улыбнулась. Осталось обмотать основание иглы полоской ткани — какая-никакая рукоять. И ждать вечернего обхода.

…

Огромная пирамида, скорее даже гора, сверкала зеркальными гранями, в которых отражались небо и Эвитар, отчего казалось — это врата в иные миры.

— Сердце Руллы, — в голосе Туилиндэ звучало нескрываемое благоговение.

— И это на каждой из Бессмертных Земель?..

— Да. Это подарок самих валаров, с самого Исхода.

— Такая громадина…

— Нет. Тогда они были ещё совсем маленькими. Октаэдр высотой в два роста валар… наших почти три.

Пауза.

— Там, меж зеркальными стенками защитной оболочки и самим Кристаллом, бывают только Хранители. Оттуда могут быть исполнены любые желания. То есть практически любые.

— И он что, продолжает расти? — осторожно осведомился художник.

Пауза.

— Нет, Стёпа. Уже давно Сердца Бессмертных Земель остановили свой рост. Просто больше некуда.

— Простите, уважаемая Туилиндэ, — Стасика, похоже, также пробило зрелище великого чуда. — Вы сказали, любое желание…

— Практически любое.

— Можно, к примеру, образовать остров? Или гору?

— Конечно. Поднять блоки материковой или океанской коры, чего проще. Мой родительский дом стоит на берегу искусственно сформированной лагуны.

— А материк?

Туи смотрела на мальчика очень внимательно.

— А материк нельзя. Это будет всепланетная катастрофа.

— Ещё вопрос, если позволите. Куда девается паразитное тепло, выделяющееся в процессе материализации различных предметов?

Пауза.

— В воду, конечно. Океаны — лучший из возможных коллекторов лишнего тепла.

— То-то везде вода как парное молоко, — хмыкнул Степан.

— Простите, можно ещё вопрос? Каков предельный лимит — один процент? Два? — юный гений всё не унимался.

— Чуть больше двух от общей инсоляции. На Эле почти три, ввиду малой относительной поверхности и разреженности атмосферы лишнее тепло уходит быстро.

— И ещё один вопрос, можно? Эльдар способны сами воспроизводить материализаторы? Делать… размножать?

— Нет, — в голосе Туи звякнул металл.

— Большое спасибо, уважаемая Туилиндэ. — очень серьёзно ответил Стасик.

— Всегда пожалуйста.

Что-то произошло меж ними, подумал Иевлев, какая-то кошка пробежала. Точнее, что-то такое углядела в головушке у юного гения наша уважаемая Туи. Что, интересно бы знать?

— Ну, нагляделись? — эльдар вздохнула. — На этом наша экскурсия заканчивается, как ни жаль. Пора в телепорт. Давайте все в круг!

— А на гравилёте прокатиться? — это, разумеется, Изольда.

— Время сильно поджимает, — улыбнулась эльдар.

— Простите, можно ещё вопрос? — похоже, юный гений сегодня был в ударе. — Как давно вы так живёте? Тысячу земных лет? Две?

Улыбка эльдар погасла.

— Я поняла, не старайся. Сами-то вы чего достигли за эти века, окрестившие себя хомо сапиенсами дважды? Дважды, прошу заметить! Вам досталась в безраздельное наследство родная планета. Родная! И что вы с ней сотворили?

Глаза Туи сверкнули.

— И не нужно упоминать так называемый прогресс, научно-техническую революцию и прочее. Напомнить ваш отечественный анекдот про бродягу, случайно нашедшего недопитую бутылку водки и недоеденный гамбургер, и потому решившего, что жизнь наладилась?

Теперь великолепная эльдар более всего напоминала Снежную королеву, грозную и величественную. И перед ней голый мальчуган, прижимающий к животу клетку с мохнатым другом.

— Ну чего ты, Туи? — Ладнев озадаченно моргал. — Зачем нервничать? Он же пацан, ну…

Туилиндэ выдохнула, возвращая на лицо улыбку.

— И правда, чего это я? Встаём все в круг!

…

Крохотный шарик покоился на столе, будто большая капля. Некоторое время Холмесов задумчиво разглядывал его, перекладывая голову вправо-влево. Просмотреть, что ли, повторно последний фильм?

Он усмехнулся. Смотри, не смотри… Туилиндэ знала, что делала, когда подсунула ему эту «детскую игрушку». Так что, право, не стоит бередить себя. Лучше заняться делом, доступным аборигенам-хомо. Посуду перемыть, скажем.

Однако, не пора ли им уже вернуться?

Звонок в прихожей буквально подбросил Алексея. И только по дороге к входной двери до него дошло, до какой степени он всё последнее время был на нервах.

— Кто?

— Конь в пальто! — бодро рявкнул голос Ладнева. — Чё так холодно-то в Питере, слушай?!

Гости хлынули в распахнутую дверь, буквально затопив тесную прихожку.

— Привет-привет!

— Ого, да вы загореть успели никак!

— И загореть, и откормиться! Ой, чё было, чё было! — это Изольда.

— Охренеть! И шоб я сдох! — голосом художника передразнил Иевлев.

— И это несколько упрощает! — в свою очередь тоненьким голоском юного гения заявил Ладнев.

— Ха-а-хаха!

Алексей смеялся вместе со всеми, и тёплая радость заполняла его. Вот отчего так? С коллегами по работе в органах вроде бы годами плечом к плечу, а всё же напряг какой-то… да чего там, отчётливо заметный напряг в последнее время. А с этими вот ребятами и знакомства-то всего ничего…

Это потому, что там коллеги, всплыла отчётливая мысль. А здесь — соратники.

— Здравствуй, Алёша, — Туилиндэ положила ему руки на плечи и мягко, не чинясь поцеловала в щёку.

— Здравствуй, — так же просто вернул ей поцелуй Холмесов. — Как отдохнулось в родных пенатах?

— Какой там