Диверсанты - Алексей Дягилев

— Полминуты на оправку и перезарядку. — Спрыгнув в окоп, подаю я команду, дождавшись отставших.

— Серые твои где? — спрашиваю у лесовички.

— Там были. — Машет она рукой вправо, указывая на север.

— Зови. Отходить будем к болоту. На север нам путь заказан. — Озвучиваю своё решение.

Казачка разбойничьим посвистом зовёт волков, и мы бежим уже вдоль опушки, прикрываясь от противника только кустарником, к южной ветви излучины. Сначала по лугу, а дальше по камышам. Спускаемся в овраг, и по балке добираемся до реки. После чего идём на восток, прячась в зарослях ивняка возле уреза воды, ища место для переправы. Укрывает нас ещё и туман, клочьями клубящийся над водой. Так что когда зелёнка кончается, бросаем всё лишнее вооружение и плывём на левый берег, к своим.

Глава 30

Итоги боевой операции подвели ближе к обеду, когда все группы собрались на базе отряда. В целом операция прошла успешно. Противнику был нанесён значительный урон в живой силе, практически без потерь со своей стороны.

Для отвлечения противника к югу на левый фланг, у нас была сосредоточена большая часть тяжёлых огневых средств. Два пулемёта МГ-34 на станках с оптикой и батальонный 82-мм миномёт. Пулемёты установили на берегу, разнеся по флангам, заранее выбрав позицию, подкинув боекомплект и выкопав глубокие схроны-окопы в прибрежном кустарнике. Миномёт же отодвинули от реки метров на сто, оборудовав огневую за небольшим бугром, с которого отлично просматривалось расположение противника в селе Благовещенка, тем более левый берег здесь был выше, чем правый.

Немчуре, проживающей в Благовещенке, везло больше, чем остальным. Их мы особо не беспокоили, так как от нашего берега до восточной окраины села было около семи сотен метров. А это не то расстояние, чтобы натаскивать и тренировать начинающих стрелков-снайперов. Поэтому фрицы расслабились и вели себя в населённом пункте довольно вольготно, пожирая яблоки и груши из колхозного сада. Пока не пришёл сторож с двустволкой и не влепил им соли под хвост. Так что когда на улицах села начали рваться мины, противник попытался занять передовую траншею, для отражения атаки злых русских. Вот тут-то их и подловили наши пулемётчики, собирая кровавую жатву на подходе к ходам сообщения с околицы на позиции. Миномётчики же периодически переносили огонь, выбирая самые жирные цели, с наибольшим скоплением залёгших фрицев. Постепенно к перестрелке подключились и огневые средства, сидящих в обороне подразделений 232-й стрелковой дивизии.

Безнаказанно резвиться получилось только минут десять-пятнадцать, пока фрицы окончательно не опомнились и не начали отвечать арт-миномётным огнём. Но к этому времени наши уже израсходовали весь запас мин и патронов, которых был не вагон, так что успели отойти и укрыться. В результате панику в стане противника организовали, урон неприятелю нанесли и не малый (судя по количеству свежих берёзовых крестов с касками появившихся возле сельского кладбища на другой день). Организовав безобразия, укрыли тяжёлое вооружение в схронах и быстро свалили подальше уже налегке.

По Панской Гвоздевке работала группа с двумя ротными миномётами и ручным пулемётом, остальные стрелки, но здесь расстояние позволяло, всего четыреста метров, так что трофейные «пятаки» с нашего берега мины докидывали. В районе села Хвощеватка, справа от полуострова, на усилении стрелкового отделения был только один 50-мм миномёт и два ручника, но тут дистанция для стрельбы не превышала и трехсот метров. Хотя по околицам населённых пунктов противником были выкопаны траншеи. Снайпера, вернувшиеся с самого дальнего правого фланга возле деревни Гнездилово, доложили о дюжине подтверждённых немецких солдат и офицеров, уничтоженных за два дня. Ну а сколько огневых точек противника засекли и подавили артиллеристы и пулемётчики артпулемётного батальона в результате совместной операции, будет известно позже. Хотя об этом нам вряд ли сообщат.

Отличился и наш комендант — младший лейтенант Оболенский, который, как мы и договаривались, заранее привёл резерв в деревню Борисевка, но ждать на месте не стал, а оценил обстановку и выдвинулся по ходам сообщения в передовую траншею третьего батальона. Где и распределил личный состав как можно ближе к северной ветви излучины. Так что после сигнала красными ракетами казаки-отморозки Окунёв и Карасёв вступили в противоборство с немецким пулемётом в правом ДЗОТе, стреляя по амбразуре из своего «Максима». Не отставали от них и остальные стрелки, помогая залповым огнём из винтовок. Тяжёлый пулемёт противника в конце концов загасили, хотя и стреляли с дистанции в полкилометра. Оболенский же ещё и организовал бойцов боевого охранения стрелкового батальона, для подавления сидящего в траншее противника, а потом и вовремя отвёл личный состав в укрытие, когда обиженные фрицы нажаловались и наши позиции обработали из пушек и миномётов.

Не остался без работы и Гаврила Петров, они вместе с пулемётчиком всё-таки отсекли от нас «хвост». Как минимум отделение фрицев, минут через пять после отхода моей группы, устремилось в погоню, прикрываясь кустами. Но сначала нарвались на растяжку, а когда решили обойти заминированный участок по лугу, попали под прицельный огонь снайперской винтовки и ручника.

Убитых у нас в отряде не было, но троих всё-таки подранило. В моей группе слегка зацепило Валеева, но тут он сам виноват, решил перевыполнить план без приказа, вот и замешкался при отходе. Но сюрприз в ящике с остатком гранат он гансам подбросил, хотя и словил шальную пулю в плечо. Видимо какой-то ушлый унтер вовремя сныкался и дал очередь из автомата по кустам, когда мы убегали. Заметили рану и перевязали сапёра только в траншее на левом берегу, когда он упал без сознания от потери крови. Вынул пулю и заштопал его наш фельдшер уже на базе отряда. Ничего, отлежится в медпункте, в следующий раз умней будет. Хотя достаточно сильный взрыв прогремел в «зелёнке» ещё до начала артобстрела противника, о чём и доложил Гаврила Петров.

Взятый в плен унтер кололся охотно, рассказывая всё, что знал. И хотя при переправе поцарапал нос и нахлебался воды, был безмерно счастлив, что остался жив. Допрашивали мы его втроём. Я, Семён и младший лейтенант Оболенский, который знал немецкий язык в совершенстве, да и юлить Фогелю он не дал ни малейшей возможности, буквально пригвоздив к самодельному табурету взглядом. Карл признался даже в том, у кого он в детстве украл кораллы, выложив не просто свои наблюдения, но и догадки. В первую очередь меня интересовало, — как погибли наши ребята? Смогли кого-нибудь взять живым и допросить перед