Зачет по выживаемости - Василий Гриневич

«НЕТ АНАЛОГОВ», — вспыхнуло на дисплее.

— Нет аналогов, — повторил Алексей, — Дьявольская планета.

«УТРАТА СТЕРИЛЬНОСТИ ПЛАЗМЫ. ПОДКЛЮЧИТЬ ГЕМОРАДИОСОРБЕР».

Автоматически включилось реле. В правом верхнем углу дисплея начался обратный счет. Это означало, что началось выведение примесей из плазмы.

«МУТАЦИЯ ЭРИТРОЦИТОВ… — побежали крупные строчки выводов на экране, — ВОЗМОЖНО, ВЫЗВАНА РАДИОАКТИВНЫМ ПОЧВЕННЫМ ЗАГРЯЗНЕНИЕМ КРОВИ ЛИТИЕМ-7».

— Нет аналогов, — хмыкнул Алексей и вдруг осекся.

«НАЛИЧИЕ АНАЛОГОВ», — вспыхнуло на дисплее.

«РЕЗУЛЬТАТ АНАЛИЗА ОТ 14.12.2190 ГОДА».

— Тогда, когда Заяц проверял, нет ли яда на наконечниках стрел, а нашел только…

— Почвенное загрязнение, — закончил я за Алексея.

— Здесь что-то не сходится, — перебила Лена, — радиоактивен только изотоп лития-8.

— Это на Земле, — возразил Алексей и, поймав недоверчивый взгляд Елены, кивнул еще раз, — Это старые разработки Института Мерности Пространства. В других частях Галактики, где возрастает мерность пространства более «плюс три», например плюс 3,001, вещества приобретают новые свойства. Нерадиоактивные элементы могут становиться радиоактивными из-за более тесного взаимодействия внутри ядер.

— Ты хочешь сказать, что мы… — я посмотрел на Алексея.

— Да, очевидно, на краю такой зоны, — Алексей обвел взглядом медицинский отсек. — Нерадиоактивные элементы здесь начинают фонить. Достаточно вспомнить спектр излучения альфы Эридана.

Наступила какая-то ватная тишина. Счетчик геморадиосорбера успел несколько раз щелкнуть.

— Как нелепо, — прошептала Лена.

— Что?

— Я никогда не верила снам.

Я озадаченно глянул на Лену.

— Снам?

— Да. Перед самым стартом в октябре мне приснился один сон. Далеко-далеко сквозь темноту меня высматривают чьи-то глаза. Не человеческие, а три холодных светящихся глаза.

Мы с Алексеем переглянулись.

— А когда я лежала здесь в забытьи, я разглядела эти глаза совсем близко над собой в разрывах туч. Во сне я хотела спрятаться, убежать, но только теряла силы. Я знала, что, если глаза найдут меня, сон станет кошмарной реальностью. Случится ужасное. Я бежала, задыхалась, оглянулась… и они встретились со мной взглядом. Меня охватил такой страх, что я проснулась и услышала приближающиеся шаги. Сон преследовал меня наяву. В каюте было темно, и когда в дверях остановилась чья-то фигура, я увидела у нее на лице три фосфорических… Я сама не понимаю, как произошло все остальное. Лучемет лежал рядом, и я выстрелила прежде чем успела сообразить, что это может быть галлюцинация. Если Юрка не выживет, я себе этого не прощу.

— Ты просто очень устала, Лена, — чувствовалось, что Алексей старается подобрать простые слова. — Мы все устали. Но все уже позади.

Мы возвращаемся.

— Нет, — я покачал головой. — Мы не возвращаемся, Леша.

— Нет никакого смысла здесь оставаться. Мы стартуем, как только будем уверены, что Юра выдержит перегрузку.

— Нет, — я покачал головой, — Теперь мы не улетим отсюда.

— Это почему?

Я посмотрел на Алексея.

— Они ведь погибнут, если мы улетим. Заяц сказал, что, если он не вернется, ребята…

— Это бред!

— А если нет?

— Возможно. Но, оставаясь на планете, мы рискуем погибнуть все, а так четверо из шести спасутся.

— Да? И ты спокойно сможешь посмотреть в глаза… других курсантов?

— Ты хочешь услышать?

— Хочу.

— Смогу. Потому что этот шаг спасет тебя, его и вот ее! — он не глядя ткнул пальцем в сторону Лены. — И через три дня над планетой будет кружить аварийно-спасательный рейдер! А так — ни черта не будет! Ясно?

— Не надо за меня расписываться, — вдруг очень тихо сказала Елена. — Васич прав.

— Хорошо, — Алексей мотнул головой. — Чего ты хочешь, Васич?

— Пройти по Юриным следам.

— Я надеюсь, утром?

Я промолчал.

— Ты свихнулся, — сказал Алексей.

Я все еще колебался.

— Ну, скажи ему, скажи! — не выдержала Лена. — Чего ты молчишь?

Я вдруг ясно почувствовал, что это та самая минута, которая сейчас разделит нас. Я метнул взгляд на лучемет, который бросил в медицинском отсеке. Алексей перехватил мой взгляд и горько усмехнулся.

Алексей был отнюдь не трус. Спасать свою шкуру во что бы то ни стало было не в его правилах. За это я мог поручиться чем угодно.

Просто я знал его очень давно. Однако и «благородное сумасшествие» было не в его природе. Алексей всегда оставался рационалистом до мозга костей, из-за чего кругом ставился в пример моей мамой, постоянно испытывавшей тревогу за мои непредсказуемые порывы.

Я уже решил предложить Алексею взлетать на «Тритоне» самому, как неожиданно услышал тихое всхлипывание. Я глянул на Лену, но она уже выбегала из медицинского отсека.

— Ладно, — сказал Алексей. — Давай замнем. Разберемся потом. Потом, когда вернемся.

«Если вернемся», — поправил я про себя.

Алексей мотнул головой.

— Леша, и перестань мотать головой! Еще вчера у тебя такой привычки не было.