Прямо за углом - Эдуард Катлас

Это была правда. Это то, что я заметил еще в момент прибытия. Запахи разложения здесь не преобладали, хотя здесь было чему разлагаться.

— Ты биолог?

— Только в области бактерий, немного вирусов. Я здесь, потому что уничтожила военную базу, заразив их прионами. Это не совсем вирусы, еще более древняя и мелкая форма…

— Я представляю, что это. — Остановил ее я, как только понял из пояснений, о чем она вообще. — Мне скорее интересно, за что ты уничтожила военных.

— Так у нас война, — удивленно вскинула она бровь. — Вы ребята вообще откуда?

Я посмотрел на Хакера. Он кивнул:

— Есть такое. Непрерывный локальный конфликт, уже лет сорок, кто-то что-то с кем-то делит, никак не поделят. Понятно, что конвенцию о биологическом оружии никто не отменял, и военнопленные, обвиненные в ее нарушении, автоматически становятся военными преступниками. И вот ты здесь.

— И вот я здесь, — кивнула амазонка.

— Но ты не ответила на вопрос. — покачал я головой. — За что? Что они сделали тебе лично? И стоило ли это того, чтобы очутиться здесь?

— Война, — пожала она плечами. — просто война. Мы там все либо воюем, либо в шахтах добываем что-нибудь, чтобы сделать оружие. Я предпочла воевать. Как смогла.

— И сколько их было?

Она очень четко поняла вопрос.

— Сто сорок три погибло, двенадцать выжило, — эта точность очень хорошо, лучше всяких уверений, стенаний и битья головой о стену показывала, насколько сильную вину она на себя взвалила, и тащит ее теперь с собой везде. Просто не собирается ей делиться. — Те двенадцать, на них меня и взяли. Я просто не могла не узнать, как они выработали иммунитет. Какие механизмы могут включать защиту от прионного заражения мозга. Меня поймали.

— Узнала?

— Нужны дополнительные исследования, — ответила она, наверное, так же, как отвечают любые ученые в любом мире. — Но направление примерно стало понятно. Можно спасти миллионы жизней от потенциальной угрозы, от эпидемий, которые будут и без искусственного вмешательства.

— Но они решили тебя наказать…

— Я им ничего и не говорила. Сто сорок три мертвеца с кашей вместо мозгов требуют хоть какого-то искупления.

Сложно было спорить.

— На что ты вообще надеялась, когда влезала во все это?

— Я не надеялась. Я просто не рассчитывала, что прионы сработают настолько эффективно. Это же были полевые испытания. В ответ они разнесли три наших фортификации, в пух и прах. Погибло значительно больше, зато — строго от разрешенного оружия. Им, конечно, это важно было, умереть от разрешенного конвенцией оружия. Потом, они все, конечно, снова договорились ничего такого не повторять. А меня просто сдали. Никто и не собирался за меня вступаться. Свои же даже осудили, хотя и на полутонах. Это мне уже все в камере рассказывали. Надзиратели.

Она шевельнула плечом.

Уверен, что под одеждой в этом месте красовались рубцы, или шрамы, или еще что похуже.

Начинало светать. Небо, выглядящее, словно глухие облака опустились максимально низко, так, как только могли, и потом еще нагнали вокруг тумана, это небо пропускало все больше света.

Скоро поднимутся остальные, и нужно будет выдвигаться.

— По поводу выбора. Зачем ты здесь?

— Я видела вас. Поняла, что у вас есть хоть какой-то план, кроме как поесть и умереть на день позже. Любой план, который отличается от этого, мне уже нравится. Дождалась, когда мужчины уснут, и ушла. Я их не убивала, просто ушла, — сочла необходимым уточнить она.

— Но моя доля со мной, — она кивнула в сторону, где оставила лук, прислоненный к рюкзаку, — обузой я не стану.

Я посмотрел на Хакера.

Он пожал плечами.

— «Мы делаем свою работу в тени», — сказал я немного нараспев, стараясь максимально сохранить интонации и смыслы, которые я даже не понимал.

И сразу увидел, что фраза провалилась в пустоту. На ее лице, в мимике, в микродвижениях тела, не проявилось ничего. Возможно, конечно, что она окончила курсы актерского мастерства, имела железную волю и абсолютные рефлексы, позволяющие ей заморозить все ответные реакции раньше, чем они проявятся. Но в жизни я таких людей не видел.

С некоторым отставанием она задумалась. Появилась некая работа мысли, она решила, что должна как-то правильно ответить на условную фразу, чтобы вступить в некое сообщество. Что, возможно, не сильно уклонялось от истины. Но потом сдалась. Не стала подыгрывать.

— Это что-то должно значить? Потому что я, видимо, пропустила эту лекцию.

Я снова посмотрел на Хакера.

— Ну, может быть, она и ни при чем, — он повторно пожал плечами. — Просто еще одна щепка, которая прибилась к нашему берегу. А лишний лук нам не помешает. Если только он не повернется в нашу сторону в самый ненужный момент.

Я кивнул.

* * *

Путь по пустынной местности нельзя назвать сложным. Здесь, вдали от мест сброса пищи, никогда никто не жил. Здесь не росло ничего, что могло бы плодоносить. Может, в этих краях и существовали одиночки, питающиеся одними листьями и выжженой травой, но если они научились этому, то прятаться они научились еще лучше.

В некотором роде, это был прыжок веры, потому что еды нам вполне хватило бы на путь в одну сторону, а вот обратно, если придется, мы будем двигаться впроголодь.

На всякий случай я попросил придержать запасы, чтобы мы не оказались в ловушке, которую сами себе и создали.

Но, как сказал Шрам, есть места, где вспоминаешь о еде только когда не смог ее добыть три дня подряд. Вернемся. Если вернемся голодными, то будем злее, а здесь это и неплохо.

Хакер прикрывал нас от наблюдения из сети, прикрывал как мог, и, по его мнению, про нас просто все давно забыли. Мы сейчас плохо смотрелись на экране, ни с кем не воевали, никого не убивали. Просто шли. Даже если бы кто-то совершенно не ленивый руками вывел на нас наблюдение, то зрелище ему бы быстро наскучило.

Амазонка заметала следы. Не знаю, где и зачем она этому научилась, но делала она это умело. Чтобы пройти нашим путем как встарь делали следопыты, нужно было обладать воистину звериным чутьем и навыками охотника. Охотника из тех, кто идет за зверем не по праздникам, а охотится всю жизнь, и