Ведьмы.Ру - Екатерина Насута

Точно зря.

Филин, конечно, не баба, он бы иначе порешал, но чтоб мать дитём пугать? Неправильно это.

— Девочкам бы к старшей обратиться, а они запаниковали. И решились на ритуал. А там оно сразу не так пошло. Сил-то у них и вдвоём на полный перенос не хватило бы, так, чтоб надолго. Час-другой и отошло бы. Думали, справку получат, заключения от врачей, ими и прижмут. Что, если вздумает дочку отнимать, то сумасшедшему никто её не отдаст. Да вот сам наш Фёдор Степанович, как выяснилось, запрещёнными зельями баловался. И ладно бы травяные, так заговорённые, чужеземные. Да и принимал их ещё вовсе не в тех дозах, которые рекомендованы. Вот сердечко-то со страху не выдержало, а кривое заклятье сработало и намертво. Вышло, что вышло… так-то девочек наказали, конечно, но слово сказанное не повернёшь.

— И что он, до конца жизни козлом будет?

— Вот тут сложно сказать. Там всё весьма серьёзно смешалось, и в итоге сущность, в которой он пребывает, нельзя назвать в полной мере козлом. Как по мне это скорее визуальное внешнее отражение внутренней сути, которое сугубо теоретически может быть изменено. И да, конец жизни у него наступит нескоро, ибо душа бессмертна. Так что я бы скорее сформулировала «до конца времен»

— Это какой-то козёл Апокалипсиса выходит.

Женщина рассмеялась.

— Пожалуй, что… особенно когда ныть начинает.

Глава 31

Речь идет о психологии и подводных камнях родственной любви

Надев рубашку и красивые брюки с расстегнутым воротником, он вышел из дома.

О жестоких реалиях современной моды

Ульяна и не надеялась, что получится добраться до автобуса. И что автобусик этот выпустят. Что… в общем, в какой именно момент всё пошло не так, она не знала.

Но всем вдруг стало не до них.

А потом она просто очнулась уже внутри этого несчастного автобуса. За рулём был дядя Женя, что, конечно, добавляло переживаний. Но, наверное, Ульянин ресурс переживательности себя исчерпал, потому что она только тихо вздохнула и прикрыла глаза, подумав, что если и разобьются, то так тому и быть.

Или вот задержат их.

Должны же.

Ладно, дядя Женя что-то сотворил, отчего все-то вокруг пустились в пляс, но ведь остались дроны там. Следящие установки. Другие войска… и подтверждая их существование, где-то рядом раздался истошный вой сирен.

— Засуетились, — сказал Мелецкий. — Уль, ты как?

— Никак, — Ульяна вытянула ноги и руки сцепила на груди. — Я уже никак. Меня нет. И всё вокруг только снится. Потому что наяву такое быть не может.

— Глаза открой.

Ульяна открыла. Но тут же закрыла, потому что чешуйчатая мышь, устроившаяся у окна и в окно это выглядывавшая с немалым интересом, в реальность никак не вписывалась. А в сон — вполне.

Во сне чешуйчатые мыши могут ездить на автобусе.

И даже держать в лапке леденцы. Почему бы и нет? Это не самое странное, что происходит в снах.

— Стадия отрицания, — сказала Ляля и ущипнула. — Там ещё другие есть, но какие — я уже забыла.

— А про отрицание помнишь?

— Мой бывший жених постоянно отрицал, что он мой жених и что вообще мы в отношениях. Вот я и запомнила. Я ещё у психолога консультировалась! А! Там ещё он про стадию торга говорил.

— И как?

— Не дошли. Это всё его матушка помешала.

Странно слушать эти голоса. И снова завыли сирены, но уже с другой стороны. Вот сейчас вой приблизится и их остановят.

А потом посадят.

И главное, теперь ведь не докажешь, что Ульяна всё это случайно. Эх…

— Мелецкий, ты прости, если что…

— Это стадия смирения, — кажется, Ляле понравилась психология.

— А такая есть? — Мелецкий наклонился. Так-то Ульяна глаза не открывала, но вот движение огненной силы ощутила ясно.

— Понятия не имею. Но ведь смирилась. Значит, есть.

Логично.

— Я не специально. Я не знала, что я ведьма. Так и говори. Вали, всё на меня…

— Что именно?

— Всё, — решительно произнесла Ульяна. — Я готова взять всё на себя. И признание подпишу.

— Какое?

— Какое-нибудь… вот хочешь, признаюсь, что ты меня бесишь?

— Боюсь тебя огорчить, Тараканова, но ты мне в этом уже не единожды признавалась.

Мог бы проявить капельку сочувствия и сделать вид, что удивлён. Никакого понимания.

— Нас сейчас повяжут. А потом посадят. И осудят.

— Может, сначала осудят, а потом посадят? — предположила Ляля.

— Нет. Боюсь, тут она права. Сначала посадят, до выяснения.

— Чего?

— Всего. К примеру, механизмов ментального воздействия. А потом и осудят. И снова посадят.

Мелецкий, кажется, начал понимать серьёзность проблемы.

— А если найдут бутылки с некротикой и те… конфетки, то сидеть нам долго. До конца дней наших. А ты мне нравишься.

— Я? — удивилась Ляля.

— Ульяна. Я к ней обращался.

Надо же. Приятно.

— А ты мне этого не говорил.

— Я показывал!

— На пруду?

— Нет. На пруду я так-то другое показывал.

— Заметила.

— Магию! — возмутился Мещерский. — И вообще там случайно и не в счёт. Я так… я, может, с первого дня тебе симпатию демонстрировал.

— Это когда дыхнул в лицо перегаром и, ущипнув за грудь, предложил перепихнуться по-быстрому? — Ульяна открыла глаза, но лишь затем, чтобы убедиться, что мышь никуда не делать. Правда, теперь смотрела не в окно, а на Ульяну.

И на Мелецкого.

И наверняка, слушала. Нет, что за жизнь? С другой стороны, слушает не только мышь.

— Ну… это ж от внезапно нахлынувшей симпатии! И я тогда чуть перебравший был… ну, тогда ещё перебирал…

— Или когда ты меня при каждом удобном случае облапать пытался?

— Вот! Как ещё показать девушке, что она тебе интересна⁈

— Или когда ты мою готовую лабораторку по начерталке спалил, над которой я три дня сидела?

— Нечаянно!

— А в столовой компот тоже нечаянно?

— Спалил? — уточнила Ляля.

— Выпил!

— Так… сушняк же… а тут ты и компот!

— Да, опасное сочетание, — вклинился дядя Женя. — Не боись, молодёжь. Никто нас не остановит. Машинка-то моя, начарованная. Не захочу, никто и не заметит.

Наверное, стоило бы выдохнуть с облегчением, но оно как-то не выдыхалось.

— Так