Черные молнии. Повелитель Ижоры - Александр Альбертович Егоров

За спиной хлопнула дверь.

– Слушай, мой ярл, – окликнул его встревоженный Власик. – Слушай: в лесу чужие. Не изгнанники. Это викинги, я знаю. Говорят по-свейски. Поднимайся, негоже тут сидеть.

– Это король Олаф, – равнодушно отозвался Фил, не трогаясь с места. – Теперь точно все, конец.

– Не смей так говорить.

Фил почувствовал, как его поднимают под мышки и ставят на ноги. Делать нечего, пришлось встать. Дом возвышался перед ними, темный, с мертвыми окнами. В вестибюле было темно, хоть глаз коли, и Фил немедленно споткнулся о поваленное (им же, вчера) кресло. Тогда Власик его оставил, а сам бросился по лестнице вверх. Скрипнула дверь спальни. Очень скоро там, наверху, включился электрический фонарик, и Ники сбежал по ступенькам.

Власик догнал его, и вдвоем они выволокли упирающегося Фила на улицу. Его ноги волочились по земле.

И тут камень, вероятно, пущенный из пращи, вдребезги расколотил стекло над бассейном. Вдалеке слышался треск и крики команд – похоже, пришельцы ломали ворота. Бревенчатый забор пока что держался.

Дальнейшие события развивались слишком стремительно, чтобы Фил успевал соображать, что происходит. Синхронизация вернулась в тот самый момент, когда «конкистадор», обтекаемый, черный, блестящий джип-амфибия, прогрохотал по бревнам обрушенного забора, и Фил сполз с заднего сиденья на пол. Как раз вовремя: стекло с тяжелым хрустом треснуло, и в дыру влетело кинутое кем-то копье. Наконечник врезался в кожаную спинку сиденья и застрял там. Ники оглянулся с ужасом, крутанул баранку, и «конкистадор» рванулся вперед.

Позади кричали по-шведски. Вслед летели стрелы и камни. Металл кузова гремел от прямых попаданий, как ведро, в которое прицельно кидаются гайками. Власик, сидевший рядом с водителем, хладнокровно опустил стекло и выставил в окно ствол ручного пулемета. Грохот прямо над ухом оглушил Фила, зато и стрелы как-то разом перестали стучать по кузову.

Крики смолкли вдали. Ники, склонившись над рулем, что было сил давил на газ, джип натужно ревел и еле полз на второй передаче. Вот Ник спохватился и врубил третью. Стало тише, колеса чаще застучали по корням, и сосны, одна за другой пролетающие мимо, прибавили ходу: Фил, лежа на спине, мог видеть только их верхушки. Когда джип вдруг притормозил и остановился, он решился подняться и выглянуть в окно.

Часть 26

Черный деревянный божок, поставленный на обочине вместо верстового знака, был почему-то вымазан кровью. Глядел он грозно и сурово, будто все еще не насытился и ждал новых жертв.

А еще на обочине крест-накрест валялись два трупа, уложенные чьей-то жестокой рукой один поверх другого. Филипп узнал разведчика Яниса – его светлая голова была неестественно вывернута, ноги свисали в канаву, – а Торик до сих пор, казалось, прикрывал друга своим телом. Копье попало ему в голову, и хорошо еще, что его залитое кровью лицо было обращено вниз. Хотя и увиденного было достаточно, чтобы покрепче зажмуриться.

Ник сжал кулаки и изо всех сил ударил по рулевому колесу. Сигнал включился и тут же оборвался на жалобной ноте.

– Езжай, – велел Власик. – Не стой.

– Куда? – Ники качал головой, и в его голосе слышались слезы. – Куда нам отсюда ехать?

– В Новгород, – вдруг выговорил Фил. – Больше некуда.

* * *

И правда, куда нам было еще бежать?

В этом мире больше не существовало точек перехода, кроме темного, пропахшего воском подвала в тереме у князя Борислава, где, возможно, еще работал маломощный комплект излучателей и детекторов темпорального излучения. Это был последний шанс, и будь я поумнее, я догадался бы покинуть Извару раньше. Но с некоторых пор все у нас шло не так, и виноват в этом был один человек – я сам.

И еще, думал я: почему Борис Александрович не выходит на связь?

Новгород был далеко. Попасть туда можно было водным путем, по Неве, по Ладожскому озеру и вверх по Волхову; но шведы уже заняли устье Ижоры и (я думал об этом с грустью) захватили наш катер. Я еще надеялся, что Харви и Тамме успеют запустить моторы и спастись. Но после похода катер стоял с пустыми баками, иребята не смогли бы уйти далеко.

Итак, нам оставалось двигаться по суше.

Когда-то, в нашем далеком будущем, – теперь и вправду далеком, – мы с классом ездили в Новгород на экскурсию. В длиннющем китайском автобусе мы неслись по Московскому шоссе и часа через два были уже на месте. Осмотрели кремль, ничуть не похожий на кремль князя Борислава. Фотографировались возле памятника тысячелетию крещения Руси. Памятник был похож на перевернутый колокол, а может, на громадную солонку. Я запомнил ангела с лебедиными крыльями и внушительным крестом, который что-то объяснял коленопреклоненному князю Ярославу. Эти двое стояли на верхушке шара, который я принял за земной, а подножие окружали многочисленные герои и святители, кто с крестом, а кто и с мечом.

Какая горькая ирония, – думал я теперь. Мы вдоволь насмотрелись на людей с мечами, с копьями и даже с шаровыми молниями – встретить бы хоть одного святого, способного сотворить настоящее чудо.

Каким-то чудом в баках «конкистадора» еще оставалось топливо. На дорогу по прямой нам бы точно хватило, думал я. Только прямых дорог в этом мире не существовало.

Покинув Извару, мы долгое время двигались на юг по широкой колее, среди лугов и пригорков, поросших березами. Странно: по этой дороге нам еще никогда не доводилось ездить.

– Тут раньше были деревни чухонские, – пояснил Власик. – Давно, еще до Ингвара. Теперь никто не живет. Молодые в Извару ушли, старики повымерли.

«Вот как», – подумал я.

Взбираясь на пологие холмы, джип сыто урчал. Солнце поднималось над дальним лесом, тем самым, что виден был из окна ингваровой башни. Ники заслонился от солнца козырьком. Зачем-то включил стеклоочистители, и лобовое стекло засверкало каплями.

То ли от быстрой езды, то ли от переживаний моя голова начисто прошла.