Сердце Дракона. Часть I - Кирилл Сергеевич Клеванский

Армия орков не спешила нападать. Видимо, переговоры краснокожим были тоже не чужды.

— Пророчество ведь сказало, что я должен участвовать в походе на Да’Кхасси.

— Пророчество указало на Северный Ветер, который сможет стать свободным охотником, — в глазах вождя плескали звериные огоньки, свидетельствующие о желании поскорее впиться в добычу когтями и клыками. Причем и те и другие у орков присутствовали в достаточно количестве. — Но у тебя нет чести, чтобы стать охотником, а свою свободу ты продал оружию.

Хаджар не стал упоминать о том, что он все еще не понимает, что именно орки называют “Духами”, а что “оружием”. Для адептов человеческого мира боевых искусств эти слова стояли едва ли не со знаком равенства посередине.

— Скажи мне, мудрый Ярость Медведя, ты своему народу смерти желаешь?

Мышцы гиганта налились кровью и силой. Орк, с которым бился Хаджар, что-то произнес. Опять же — не нужно было знать языка, чтобы понять, что он предложил вождю убить “малорослика”.

— Если ты задаешь такие вопросы, то у тебя еще и ума нет. Малорослики действительно как кролики, только и знаете как размножаться и не более.

Хаджар предпочел пропустить ремарку про “кроликов” мимо ушей. Может он и не был прирожденным дипломатом, предпочитая решать вопросы в бою, но понимал, когда стоило говорить, а где — промолчать.

— Тогда скажи мне, мудрый вождь, ты бы предпочел сохранить свою честь или жизни ста тысяч орков у тебя за спиной, — взгляд Хаджара стал холодным, а каждое слово падало камнем. — или, лучше, даже так — ты бы обменял честь на жизнь своего ребенка.

Говоря такие слова, Хаджар делал ставку на то, что правильно догадался и действительно Да’Кхасси убили сына или дочь Ярости Медведя.

Услышав произнесенные малоросликом слова, вождь застыл на месте. Хаджар уже видел подобные эмоции. Правда было это так давно, что, казалось, будто в какой-то совсем другой жизни.

Тогда, стоя в ущелье, он смотрел на битву двух генералов. Лунная Лин билась с Зубом Дракона. Два генерала враждующих стран, они, некогда, были друг друга центрами вселенной.

Несчастные возлюбленные, которые смогли воссоединиться лишь в своих смертях.

Тогда честь взяла верх над эмоциями Зуба Дракона. Но он понимал, что бился не за страну и армию, а лишь за собственные принципы.

Здесь же на плечах вождя орков лежала судьба целого народа. Может даже всей расы. Естественно груз такой ноши задавит любые чувства и принципы.

Особенно когда враги, в борьбе против которых “бесчестный малорослик” предлагал свою помощь, забрали жизнь его собственного ребенка.

— Может потому Духи и отправили нас к тебе, Северный Ветер, — тяжело вздохнул вождь. — Орки не смогли в честном бою одолеть бесчестных Да’Кхасси. Возможно для победы и выживания нам нужна твоя подлость.

Ярость Медведя еще раз ударил копьем о землю и орки вернулись в свое прежнее, “мирное” положение. Один только краснокожий здоровяк, с которым бился Хаджар, стоял на своем.

Они вдвоем какое-то время спорили на своем языке, пока Ярость Медведя не обнажил клыки и не ударил себя в грудь. Наверное, таким образом он кидал вызов своему визави. Тот, продолжая сверлить предводителя опасным взглядом, все же принял позу покорности.

Он опустился на колени и воздел открытые ладони.

— Не забывай, кто носит перья Громового Орла, Степной Клык, — на лидусском произнес вождь и, развернувшись, отправился обратно к племени.

Хаджар же, едва не хлопнув себе по лицу, переводил взгляд с удаляющейся фигуры и обратно на рассвирепевшего краснокожего. Тот, поняв что на вожде выместить злобу не получится, теперь пытался прибить взглядом Хаджара.

— “Степной Клык”, — мысленно повторил Хаджар. — “И мне вот вместе с ним теперь отправляться к логову неведомых тварей?”.

Хаджар посмотрел на небо. Боги, похоже, всерьез занялись вопросом сживания со свету отдельно взятого противника их неограниченного всевластия.

Но, даже так, из этого похода Хаджар не просто вернется живым — он станет сильнее. Ибо, видят Вечерние Звезды, он заполучит корень тысячелетнего папоротника и выяснит каким образом Степной Клык использовал свой Зов.

А если повезет, то орки помогут ему снять печать Духа Меча, ну или просто — Меча.

Еще сильнее выводя краснокожего из себя, губы Хаджара сложились в предвкушающую, воистину пиратскую ухмылку.

Глава 551

 Вечером, когда в форте окончательно убедились в том, что Хаджар не собирался возвращаться под стены, из ворот выехали три, закутанные в плащи, темные фигуры.

Хаджар в это время играл с Азреей.

Взяв огромную палку, он кидал её на несколько сотен метров, а тигр, парой прыжков догоняя снаряд, ловила его в воздухе и так же быстро возвращала обратно.

В какой-то момент, пропустив “игрушку” над головой и позволив ей упасть на землю, Азрея повернулся в сторону форта и “улыбнулась”. Для незнакомого с тигром человека это выглядело бы крайне жутко, но Ирма, едва успев соскочить с крупа лошади, мгновенно зарылась в мех своей новой подруги.

Азрея принялась мурчать и чесаться головой о спину беловолосой девушки. Возможно, именно на почве одинакового цвета волос они и нашли общий язык.

— Её, значит, не лижешь, да? — немного обиженно буркнул Хаджар и, достав трубку, забил её табаком.

Рядом с ним, вскоре, спешились и Дерек с Алеей. Причем оба не выглядели так же дружелюбно, как играющаяся с тигром Ирма. Возможно девушка вообще не воспринимала Азрею, как свирепого Хищника и не видела в ней более, чем огромного котенка.

Иначе как еще можно было объяснить сюрреализм того, что она валялась на брюхе Древнего зверя и радостно чесала ему шерсть. А тигр, в свою очередь, легонько стучал по её спине лапами, не рискуя при этом выпускать когтей-кинжалов.

—Что с орками? — сходу спросил Дерек.

Юноша пытался сохранять внешнюю невозмутимость, но по нему можно было с легкость сказать о присутствующем напряжении.

Хаджар посмотрел в сторону лагеря орков. Они ставили нечто на подобие палаток, только в форме огромных конусов с дыркой там, где сходились балки.

Кто-то разжигал гигантские костры, другие чесали, мыли и кормили волков, но большинство явно предавались радости приготовления к некоему празднику.

Хотя, почему некоему — учитывая, что над небосклоном поднималась полная луна, то, скорее всего, к одноименном празднеству Полной Луны.

Интересно, а они будут, на манер своего предка и “транспорта” — выть на неё?