Телепорт.ru - Максим Владимов

траектории в 17.20. Серия из трёх полностью расчётных движений зафиксирована где-то в шесть часов с минутами. Точнее, не зафиксирована. В лабжурнале про это ничего нет, и не будет. Знаем только я, проф и Дима. Ну и ты теперь.

— Дима? — машинально переспросил я, раздумывая когда и насколько сильно мне обижаться.

— Ну это парень новый, однокурсник мой, он у нас как-то все расчёты на себя перетянул. Незаметно.

Я остановился и на этот раз на возмущённое либановское поддёргивание за рукав уже не поддался. Он был вынужден вернуться и с вопросом уставился на меня.

— Давай рассказывай уже. Всё, — подчеркнул я интонацией.

Завлаб вздохнул, снова потянул меня за руку и проговорил, на этот раз почти жалобно:

— Да, конечно, расскажу — затем и позвал. Только давай пойдём уже, а то… никогда не знаешь, кто и когда за нами смотрит! Одно дело — гуляем, другое — совещанку решили устроить на улице…

Когда я всё же двинулся, он некоторое время молча шёл рядом и корчил рожи, изображая мучительные раздумья. Наконец, решился, повернулся ко мне и снова шёпотом выдал:

— Это всё секретность. Тебя не было вчера, поговорить бы не получилось, да и утром сегодня не того… ты извини, ладно? Мы, короче, вчера решили с профом сделать вид. Чтоб никого не посвящать, — заметив мой скептический взгляд, он вскинулся и зачастил: — Ты не думай, никакого такого плана не было! Этот резонанс клятый — случайность, мы ж наоборот хотели!

Тут мы снова завернули за тёмный угол, вышли на длинную прямую позади здания, и Андрей раскололся до основания. Оказалось, что эти ухари решили симулировать неудачу, чтобы финальный эксперимент провести в минимальном составе. Ночью. Расчёт был на то, что я открою окно прямо в помещение лаборатории, проведу туда всех причастных — “всего несколько человек! (с) Либанов” — и вот тогда-то мы втихую и жахнем.

— Ты же понимаешь, что если бы мы объявили, что можем вот такое сделать, Ивлев сейчас уже был бы тут? — на этот раз уже Андрей остановился посреди дороги и вперил в меня требовательный взгляд.

— И тогда это решение было бы уже чьим угодно, только не нашим. А я желаю решать этот вопрос сам! Хотя бы на первый раз.

Я поёжился.

— Правда — хочешь сам? Вот прям именно этот вопрос? Хм.

Либанов сразу же как-то съёжился, сгорбился, отвернулся… но потом переборол себя, повернулся снова ко мне, посмотрел твёрдо в глаза и ответил:

— Мы вообще-то договорились, что решаешь ты. Мы…

— Мы — это кто? — перебил его я.

— Я, проф и Дима. Все, кто в курсе, короче. У нас у каждого есть своё мнение, все написали на листочке и заклеили в конверт. Конверт у меня, — он полез в карман джинсов, вытащил смутно белеющий прямоугольник, — вот, держи. Так что, ты можешь выступить великодушным диктатором: хочешь — сам решай, хочешь — мнением народа поинтересуйся.

Выдернув мятый, согнутый вдвое конверт у него из пальцев, я спросил:

— А чего вдруг такая спешка? Собрались бы спокойно в термосе, поговорили.

В который раз воровато оглянувшись, Либанов увлёк меня дальше по дорожке.

— Понимаешь, сегодня ночью — оптимальный вариант. А у нас такая незадача с твоим состоянием. Вот что такое не везёт!

Я прислушался к себе… да ничего так, вроде. Нормальное состояние. Рабочее. Озвучил.

Андрей поморщился:

— Это очень хорошо, что ты так думаешь. Но без Лины нам никуда, а ей эту идею продать будет на порядок труднее!

— Это ладно, решим, если что. А почему оптимальный-то? Момент, в смысле. Не всё ли нам равно?

Оказалось, не всё равно. Совсем. Подходящих объектов — по пальцам одной руки пересчитать, и они движутся по самым разным орбитам. Не стационарным. То ближе, то дальше, имеют разную скорость и направление… И всё это, оказывается, влияет!

— Найти другой камень можно. Наверное. Но это надо их перебирать и обсчитывать, долго, потому как самые очевидно перспективные мы уже обработали. Соответственно, придётся привлечь немало постороннего народу — наши-то заняты все. Да и чтоб эти студенты не вхолостую работали, им надо будет слишком много чувствительных параметров озвучивать, а из этих данных понимающий человек запросто может выводов наделать, совершенно для нас сейчас лишних… Короче, этой ночью у нас оптимум: нужный объект будет в тени Луны — меньше шансов засветиться. Скорость и вектор — идеальны, выскочим где-то в двух километрах над поверхностью, среагировать никто не успеет, но и скорость получится не слишком высокая.

— А нам разве не лучше, если “слишком”? — ничтоже сумняшеся, переспросил я.

— Ну, знаешь ли, — остро глянул на меня Либанов. — Я так-то на планете ещё пожить рассчитываю. Несмотря на все эти… заморочки! Не очень хочется воткнуть массивную дуру на какой-нибудь сорок третьей космической, пусть даже и в океан. Ты же не забыл, как мы с мячиками игрались? Помнишь, что они сохраняют скорость, причём, и вектор, и модуль, через окно проходя? А теперь представь, насколько скорость какого-нибудь астероида на дальней орбите может от нашей отличаться! Там даже если просто с таким столкнуться — планетарная катастрофа обеспечена, а ведь обычный метеорит неизбежно замедляется, проходя через атмосферу. И на куски разваливается ещё, рассеивается, обгорает… Как дробь на большом расстоянии, короче. А если врезать пулей, да в упор — это совсем другой разговор! Короче, нам такого не надо. Всё рассчитано, и если сегодня не получится — то придётся неделю ждать следующего подходящего момента.

— Ну и подождём, — пожал плечами я.

Либанов вздохнул и поморщился:

— Да вот не хотелось бы… Ты же понимаешь, что будет, если мы успешно… ну, того… попадём? У авианосца же силовая установка атомная. Как-то хочется её подальше от нашего берега топить…

— А