Живые и мертвые - Ярослав Гивиевич Заболотников

зубцов. Взирал на растущее войско. Оно строилось двумя коричневыми квадратами с буро-стальным окаймлением со стороны столицы. Находившиеся на дороге всадники смотрелись инородным пятном и мозолили глаз. Наконец за спиной послышались шаги офицера:

— Ваше велич…

— Кто такие? — грубо перебил голос с металлическим оттенком.

— Граждане Эльтарона, ваше величество. Среди них две женщины и герой гражданской войны.

— Оружие у них видел?

— Да.

— С какой стороны приехали, видел?

— Да…

— Так почему они ещё живы? — повернулся Бальтазар.

От зловещего взгляда офицер побледнел, но всё же быстро отчеканил:

— Ваше величество, готов понести наказание за то, что самовольно отложил выполнения приказа.

— Ещё раз огорчишь меня, и я вырву тебе рёбра, — Бальтазар устремил взор вдаль, к шеренге стрелков.

Рука с перстнем поднялась над головой. Мизинец и безымянный палец съёжились, остальные — сложились в дугу. Увидев её, лучники одновременно притопнули. Дуга тут же превратилась в ладонь, что развернулась для отмашки. После неё изнизанные стрелами всадники попадают на землю. А вот кони пригодятся. Вот тот, серый, вполне достоин короля.

— БАЛЬ-ТА-ЗАР!!! — надрывный крик снизу, казалось, достиг небес. — Ты сраное ссыкло! — посыл был настолько мощным, что все, и медведи, и солдаты, уставились на всадников.

Движение ладони влево отменило командование — уперев кулаки в порог амбразуры, Бальтазар наклонился вперёд:

— Это кто там такой смелый? — повис над тихими шагами громкий вопрос. — А ну подойди!

Златовласая всадница с мечами за спиной неспешно поехала к мосту — солдаты перед ней расступались, пока та не достигла каменного пандуса. Натянутые поводья плавно остановили кобылу.

— Помнишь меня? — поднятый лик засветлел между рукоятями клинков.

— Ба! Пустота! Какая встреча! — усмехнулся Бальтазар. — Ты ж уже раз десять должна была сдохнуть…

— Ты — тоже, — заметила северянка. — И всё же прав. Пустота сдохла. А я, Эрминия Белая Тигрица, ещё жива.

— Тигрица? Вижу, «Лотос счастья» тебе хорошенько мозги выел. За добавкой приползла?

— Может, у меня не хватает двух пальцев, — приподнялась рука со стальными насадками, — но с башкой всё в порядке.

— Правда? Скинуть тебе сиреневый пузырёк? — ухмыльнулся Бальтазар.

— Засунь его себе в зад. А потом сразу в глотку.

— Дерзко. Будто и не стояла на коленях. Не скулила, вымаливая очередной глоток дурмана. Забылась, Пустота?

— Я приехала за твоей головой.

— С кучкой ассасинов? Может, ты не пальцы потеряла, а глаза? Оглядись. Сунуть член в гнездо шершней и то безопасней. Тебя убьют, едва ты схватишься за клинок.

— Не убьют, — уверенно ответила Эрминия. — Я вызываю тебя на дуэль!

Бальтазар хрипло рассмеялся.

— Да у тебя от мозгов только корки остались. Кто ты такая, чтобы бросать вызов Королю?

— Король ты в Эльтароне. А здесь — Грозовой лорд. Про «Кодекс тринадцати черепов» помнишь?

— Каким боком тебя касается Кодекс? — строго кинул Бальтазар. — Ты чужатая.

— Ага. А ещё баба и чуток калека. Но десятый параграф говорит, что Грозового лорда раз в год может вызвать на дуэль любой. Даже чужак. Главное, чтобы прилюдно. Тебя здесь больше года не было. Так что спускайся.

Седобородый презрительно смотрел со стены, и, чтобы добыча не сорвалась, Эрминия решила не ограничиваться выданным «крючком» — закинула второй, уже свой:

— Если тебе насрать на Кодекс, значит, ты уже давно не морской волк, а лесной хорёк, бздюх, что только и прячется за спинами других. Я говорю это перед сотнями солдат, которые разнесут весть об этом дне по всему архипелагу. Если ты даже сядешь тут на трон, долго ли просидишь, коль тебе каждая встречная собака будет вслед плевать? Убивать станешь? Так за глаза тебя всё равно ссыклом называть будут. Так кто ты, Бальтазар?

Ветер трепал седую бороду. Обтекал морщины и плотно собранные губы. Затем же, когда они разомкнулись, подхватил суровую речь:

— Я вернулся не ради трона, а чтобы сделать Грозовые Острова сердцем Великой Империи. Нет армии, что способна меня остановить. И если ты, выскочка, единственное препятствие на моём пути, так и быть, я подотрусь твоей косой. Построить Круг!

* * *

Путь к мосту был полностью перекрыт солдатами — тринадцать воткнутых факелов образовали арену прямо на дороге. Согласно Кодексу, у боя должны быть свидетели с каждой стороны конфликта. Со своей Бальтазар привлёк офицеров, в то время как с противоположной могли выступить лишь спутники северянки. Убить их или пленить он пока не мог. Однако спешиться не позволил. Вдобавок приставил к каждому копейщиков: направленные на всадников острия пресекут любую подлость и нарушенное перемирие обернётся массовой казнью.

Соперники вышли на арену. С шелестом вытащенные мечи кровожадно сверкнули. Снятый с пояса гарпун упёрся в землю, а молот лёг на крепкое плечо.

— Твой скудный умишко ещё не понял? — кривилась презрительная ухмылка. — Проиграй я хоть одну схватку, лишился бы и титула, и жизни. А Грозовым лордом я стал, когда ты ещё гадила в пелёнку. Смекаешь, к чему я веду?

Эрминия, чья коса уже была предусмотрительно завязана на два узла, приняла боевую стойку:

— Всё бывает первый раз.

— Тогда не будем тянуть. Меня ждёт Мальпанера.

Пронзающий выпад гарпуна. Звон меча. Свист другого лезвия. Оно ринулось к укрытому бородой горлу, но матёрый воин никогда не подставится под такую простую атаку, равно как и выросшая среди варваров не позволит крюку захватить меч. Выбив из металла искры, соперники разошлись — двинулись по кругу, иссекая друг друга острыми взглядами.

Размеренность. Опыт. Седина. Бальтазар походил на старого медведя, что в своей обманчивой медлительности мог заломать группу неосторожных охотников. Ведя остриём крюка по земле, он держал молот заведённым за спину: ждал подходящего момента для решающего удара. Сколько костей им раздроблено, сколько клинков сломано — не счесть.

Хладнокровие. Опыт. Суровость. Смещаясь вбок, Эрминия мягкой поступью тигрицы подбиралась всё ближе. Один меч блестел возле груди, другой — тянулся к сапогам. И не ясно, какой — для защиты, какой — для атаки. Даже стальные пальцы играли двоякостью: так неуклюже лежали на рукояти, что казались уловкой.

Соперники вновь сошлись — звонко зазвенела сталь. Смертоносный танец клинков. Жалящий гарпун. Затаившийся молот. Увороты, парирование, прерывистое дыхание. Шорохи сырого песка и хлюпанье луж. Подчиняясь ловким манёврам, сапоги исчерчивали дорогу узором штрихов, отпечатком сражения, от какого зависела судьба сразу нескольких королевств. За ним