Ее имя ярость - Эмили Варга

А я хочу. Мне нужно было, чтобы разговор о Вахиде продолжался. Если я смогу разговорить Мазина, возможно, он раскроет больше секретов императора.

– Мы здесь по его воле, не так ли? Кажется, уместно обсуждать его.

– Даже если мы будем оскорблять человека в его собственном доме?

Я выгнула бровь:

– А это его дом?

Мазин резко втянул воздух сквозь зубы, и я почувствовала прилив ликования в груди. Даже я понимала, что это уже слишком. Я почти прямым текстом назвала Вахида узурпатором.

– Это его дом, если хочешь сохранить голову на плечах.

– Я всегда слегка недооценивала свою голову.

– Зря, она очень красивая.

Я искоса взглянула на него, и мое сердце дрогнуло. Но, опять же, мне пришлось напомнить себе, что он говорил не обо мне, а о другой девушке.

– Ты флиртуешь со мной, говоря об обезглавливании?

Его глаза загорелись.

– Я не могу представить себе никого, кто хоть на секунду счел бы это флиртом.

– И все же после нашего поцелуя это единственное, о чем я могу думать.

Мы не виделись с тех пор, как поцеловались, и я рискнула упомянуть это. Я сжала пальцы, удерживая себя от того, чтобы поднять руку и коснуться своих губ, и не позволяя себе думать о том, как он прижимался к моим губам. Не к моим. Санайи.

Мазин выпрямился, на его лице промелькнуло беспокойство. Я зашла слишком далеко?

– Я тоже об этом думаю, – признался он, словно через силу.

Я мысленно улыбнулась. Если он думал о Санайе, значит, я была на шаг ближе к тому, чтобы завладеть его сердцем. А я очень этого хотела. Я хотела почувствовать, как оно бьется в моей руке, почувствовать его любовь, его эмоции, его доверие – а затем разбить все это вдребезги.

– И тем не менее мы стоим и обсуждаем казни, в то время как могли бы делать то, чего на самом деле оба хотим.

У Мазина отвисла челюсть, и он удивленно рассмеялся – гортанным, глубоким смехом, вырвавшимся из его груди. Я закрыла глаза и на секунду снова оказалась там, где мы были раньше, – на тренировочном поле, где его смех эхом разносился по горам, согревая меня изнутри, будто огнем.

– Ты не перестаешь удивлять меня, Санайя.

– По крайней мере, со мной никогда не бывает скучно.

– Да уж. Никогда. – Он снова издал смешок и посмотрел на меня. – Я хочу тебе кое-что показать. Пойдешь со мной?

Он протянул мне руку, и я уставилась на нее, на мозоли, такие же знакомые, как мои собственные, на длинные пальцы, идеально подходящие для того, чтобы сжимать рукоять меча или переплетаться с моими. Я вложила свою руку в перчатке в его, и он крепко сжал ее, как будто мы уже были вместе, как будто он вел меня на тайную встречу, как будто я не собиралась обманывать его, как он обманывал меня.

Тридцать шесть

Ранее

– Дани, могу я кое-что тебе показать?

Я посмотрела на серьезное лицо Маза, затем на его протянутую руку и нахмурилась:

– Это уловка, чтобы вернуть мое расположение после того, как я нанесла тебе сокрушительное поражение на тренировочном поле?

Он рассмеялся, и звук его смеха был более глубоким, чем я помнила.

– Я спокойно воспринимаю свои проигрыши, честное слово.

– Хорошо, потому что проигрываешь ты часто. – Горькая улыбка тронула мои губы.

– Как долго твой отец пробудет с императором?

– Несколько часов. Императору нравится изучать каждую деталь мечей. Не знаю почему, Вахид же больше не пользуется ими.

– Может, он хочет быть уверен, что сможет сражаться, даже если у него не будет магии джинна?

– Ну, тогда ему нужны уроки владения мечом, а не только красивые клинки, – парировала я, а затем посмотрела на Мазина. – Что ты хотел мне показать?

Он потер затылок, внезапно смутившись:

– Это в моей комнате.

Я удивленно уставилась на него:

– Это просто предлог, чтобы затащить меня в твою комнату?

– Что? Нет! – Его лицо стало темно-вишневым, а по шее пополз румянец.

Я засмеялась, но при виде его реакции мое веселье угасло. Внезапно от моего дружеского поддразнивания мне самой стало жарко. Я провела рукой по вырезу своей курты, как будто могла стряхнуть неуютное чувство, что вплотную подошла к правде, которую не хотела признавать.

Мы целовались. Мы засыпали, когда он обнимал меня, а я чувствовала его дыхание на своей шее. Иногда я думала, не почудилось ли мне все это. Но потом он смотрел на меня своими темными глазами, наши пальцы соприкасались, и все снова становилось реальным.

– А что тогда? – услышала я собственный голос.

– Проще показать.

Я много раз приходила во дворец и тренировалась с Мазом на плацу, но он ни разу не приводил меня в свою комнату. В трапезную, в личную гостиную, где мы обычно сидели с его сестрой, – но не в свои покои. Не то чтобы раньше это было бы странно, но сейчас, когда он шел впереди меня, показывая дорогу, я не могла не обращать внимания на тепло его тела, не могла игнорировать прилив возбуждения в груди, когда мы стали подниматься по каменным ступеням.

Мазин открыл дверь в большое помещение – больше, чем я предполагала: с гостиной, соединенной с личными покоями, и верандой, с которой открывался вид на город. Я присвистнула, осматривая роскошную обстановку. Покои Мазина, безусловно, превосходили мою маленькую комнатку.

– Император хотел, чтобы о его приемных детях хорошо заботились, – сказал он немного печально. – Комната Анам дальше по коридору.

Я вышла на веранду и посмотрела на город внизу. Он растянулся, как разбушевавшаяся песчаная буря, местами плотный и дурманящий, а на периферии – редкий и грязный.

– По крайней мере, отсюда открывается хороший вид, – безэмоционально сказала я.

Мазин рассмеялся и присел на край кровати, после чего стал рыться в ящиках рядом с ней в поисках чего-то:

– Ты ненавидишь этот город.

– Верно. – Я прикусила нижнюю губу, взвешивая свои следующие слова. – Ты тоже, – тихо сказала я.

Он вскинул голову, выражение его лица было настороженным.

– Я тебе этого не говорил.

Я пожала плечами:

– В этом не было необходимости. Ты всегда кажешься здесь таким замкнутым, как будто твоя куртка застегнута слишком туго и тебе не хватает воздуха. Ты был таким, когда я впервые встретила тебя. Но в нашей деревне ты более раскованный. Как будто вытаскиваешь палку из своей задницы, когда приезжаешь, и засовываешь ее обратно, когда возвращаешься к императору.

Маз наклонил голову:

– Не могу понять, комплимент это или нет.

Я фыркнула: