"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18 - Вадим Бурденя

Фламин отпил еще вина. Яма не пил, но чувствовал себя захмелевшим.

– А вы счастливы? – спросил он.

– Обычно на такой вопрос отвечают: "А ты?" И после этого наступает философское молчание, оба сидят угрюмые, осознавая тщетность бытия и относительность жизни. Но вообще-то я счастлив.

– Отчего же?

Дамиан нахмурился. Яма понял, что перегнул палку с количеством личных вопросов.

– Хотя бы потому, что у меня есть деньги. Ты вот, например, несчастлив, потому что у тебя их нет.

– Не согласен. Деньги нужны мне всего лишь как средство для моих целей.

Фламин расхохотался громко и внезапно, как будто залаял цепной пес.

– Разве всем остальным людям деньги нужны для чего-то другого?! Ты действительно воображаешь, что только у тебя во всем мире есть цели! Ну ты и эгоист, у меня аж мороз по коже от такой свирепой бесчеловечности. Будь я помоложе, а ты постарше, мы бы обязательно сделали совместный бизнес!

Яма решил, что разговор давно ушел от первоначальной цели, а теперь и вовсе зашел в тупик. Поднимаясь из невероятно удобного кресла, он сказал:

– Я благодарен вам за увлекательную беседу, господин Дамиан. Извините, но мне пора идти.

– Правду про тебя говорили, ты не похож на местных обывателей. Некоторых ты пугаешь, но лично я узнаю в тебе родственную душу. – Фламин взял перо и принялся что-то писать, жестом показывая Яме подождать. Через минуту Дамиан поставил штамп, вырвал листок и протянул его Яме. – Возьми расписку. Подойди в кассу на первом этаже, тебе выдадут десять серебряных марок. И одну марку золотую – на счастье. Ради Золотого баала. Основную сумму сможешь получить в филиале моего банка, когда доберешься до Бовангры.

Яма ознакомился с документом.

– Вы очень щедры.

– Наверное, пьян. Если станешь понтификом Луарции – все мне верни десятикратно! А если я не доживу – сделай мне золотой гроб.

– Договорились, – сказал Яма.

Глава 17. Дорога

– Вот ружье, из которого вчера стреляли, – сказал Ноланд, указывая на искореженный кусок металла. Дуло согнуто пополам, полированный приклад разбит в щепки. Дорожная пыль в том месте покрылась коричневыми пятнами, впитав кровь неизвестного стрелка.

Вереск осматривал перевернутую посреди дороги повозку. Большинство кувшинов разбилось, оливковое масло растеклось по рулонам наарских шелков и брускам сандалового дерева, от испорченных товаров поднимался горьковатый запах грецкого ореха.

– Роскошный везли товар, а выбрали Старый тракт. Возможно, контрабанда, – сказал Вереск. – В этих местах такое встречается.

– Такое?! – воскликнул Ноланд, жестикулируя над кровавыми обрывками одежды, оставшимися от торговцев.

– Нет, подобное крушение я вижу впервые. Как будто лошади взбесились и в галопе каким-то образом перевернули повозку, а дикие звери растерзали экипаж.

Ноланд осмотрелся. Стройная когда-то аллея кудрявых деревьев вдоль дороги, давно оставшаяся без ухода, теперь разрослась в небольшие рощи. За ними зеленая равнина перемежалась холмами. Стрекотали кузнечики и пели птицы. Торговая повозка лежала на боку поперек дороги. Свой фургон они остановили поодаль, лошади настороженно принюхивались и недовольно фыркали.

– Да уж, разбойники точно забрали бы такие изыски, – сказал Ноланд и потер лоб, приподняв пробковый шлем. – Как думаете, почему звери не испугались выстрела?

– Ты же видел то, что осталось от ружья. Боюсь, это все-таки не звери.

– Чудовище Кха? – в шутку сказал Ноланд, чувствуя себя неуютно. Пальцы поглаживали рукоять револьвера.

– Именно, – сказал Вереск. – Посмотри.

Отмахиваясь от мух, Ноланд прошел дальше и склонился над землей. Сзади от повозки трава истоптана, на юг уходит широкая тропа с неровными краями. Там, где земля помягче, отпечатались продолговатые следы с ярко выраженными когтями. Между левой и правой лапой поместился бы лежащий поперек человек. Каждый след не меньше метра длиной, а между ними как будто проволокли бревно – так продавил землю хвост неведомого чудовища. От следов веяло духом прошлой эпохи, как будто Ноланд открыл старинный бестиарий и шагнул в эстамп, изображающий признаки одного из чудовищ Кха.

– Разве такое возможно? Мы ведь отправились на юг, а не в Эпоху рока! – воскликнул Ноланд.

– Дикие заповедники, – вздохнул Вереск. Голос был спокойный, но лицо побледнело. – Видимо, проснулся какой-то потомок древних чудовищ и забрел на дорогу.

– Похоже, что он просто перевернул повозку и всех сожрал. Феномен! Так мирно выглядят заповедные земли без городов и железных дорог… а оказывается, темное наследие все еще живо. Поехали подальше от этого места. Я предпочитаю видеть исчадия алхимиков только в книжках о былых временах.

При помощи лошадей они оттащили сломанную повозку с дороги и продолжили путь, держа на коленях заряженные ружья. Ноланд по-прежнему восхищался невероятно живописным пейзажем вокруг, но теперь эта красота приобрела дух опасности – так бывает завораживающе красив оскал льва. Сегодня они почти не разговаривали. Ноланд потихоньку писал дневник, добавляя в текст рисунки следов неведомого чудовища. Вереск, когда приходила очередь Ноланда править лошадьми, листал сборник законов клеттского заповедника и зачитывал особо важные правила. О чудовищах там не было ни слова, но Эпимахия клеттов не гарантировала безопасность южнее Северного тракта и всю ответственность возлагала на путешественников. Теперь Ноланд понял: опасность этих земель в сочетании с запретом на оружие и патроны приводили к невозможности свободного посещения заповедников. По сути, это запрет без прямого запрета – вполне в духе клеттов.

Когда солнце, словно зреющий фрукт, стало наливаться румянцем и клониться к земле, их нагнал всадник в белой тоге с широким поясным ремнем. На плече блестел фаларон – круглый орден из электрума, сплава золота с серебром. Завитая кольцами борода и черные брови, контрастирующие с серыми кудрявыми волосами выдавали в нем чистокровного клетта. Закрепленная в конской сбруе двухметровая пика смотрела вертикально вверх, узкий длинный наконечник сиял на заходящем солнце. В руках всадник держал изящное серебристое ружье с прикладом из слоновой кости, которое клетт незамедлительно на них направил и заговорил на альтурусе. Вереск поднял правую руку вверх и что-то миролюбиво ответил, а Ноланду шепнул: "Не трогай оружие, это патрульный Эпимахии".

– Кто вы такие и куда направляетесь? – спросил клетт. Черные глаза смотрели без угрозы, но холодно. Темные губы на загорелом лице сошлись в прямую линию.

– Меня зовут Вереск, я ученый. Мой дом к югу от гостиницы "Эпос". Ваши соратники меня знают. Я путешествую с коллегой до города Самородок.

Патрульный кивнул, но ружье не опустил.

– Почему у вас оружие? Стрельба в заповедниках запрещена. Вы должны отдать патроны.

– Мы не охотники, ружья нам нужны для обороны от браконьеров и разбойников. – Держа руки на виду, лингвист медленно достал