"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20 - Борис Владимирович Романовский

на двадцать километров, абсолютно уязвимый и беззащитный, лунный корабль в случае чего никак бы его не спас и не доставил на Землю. Потом отстрелил нижнюю часть спускаемого аппарата и аккуратно полетел в сторону «Восхода». Дальше инициатива перешла к Шонину, он прицелился и с первой попытки аккуратно всадил штырь стыковочного узла в воронку лунного аппарата. Как хвалился после посадки, «я же опытный мужчина».

Поскольку полёт был международным, в сообщении ТАСС не скрывалось, что Штайнер пилотировал лунный аппарат.

«Американе» пока отставали. «Сатурн-1» вывел на земную орбиту корабль «Аполло» для лунной миссии, но без лунного модуля и экипажа. Спускаемый аппарат приводнился успешно, и это был первый звонок — у них начались лётные испытания прототипов.

На фоне позитивного отклика на полёт Шонина и Штайнера в правительство ушёл доклад о необходимости следующего международного полёта, теперь к Луне. Келдыш и Мишин просили три пуска беспилотных аппаратов с посадкой ЛК в автоматическом режиме, отбором образцов грунта, стыковкой на селеноцентрической орбите и доставкой на Землю только капсулы с грунтом. Интернациональной миссию делал бортовой компьютер «Роботрон» производства ГДР, летящий на лунной ступени и управляющий процессами вплоть до взлёта с Луны. Минобороны, Косыгин и Президиум ЦК, а быть причастными к освоению космоса стремились все, инициативу поддержали, что хорошо. И одновременно плохо, потому что фактически каждый полёт долго и муторно согласовывался поодиночке, а не реализовалась всем понятная программа.

Естественно, Украина не могла не вмешаться. Поскольку пуск беспилотный, без риска гибели космонавтов, Глушко настаивал отложить его, не примеряясь к двадцатилетию Победы над нацистской Германией, а перенести на лето шестьдесят пятого. В январе того же года планировался первый пуск «Протона» в двухступенчатой конфигурации с балластом вместо полезного груза, к июню «Южмаш» гарантировал (на словах) второй экземпляр ракеты, готовый принять в качестве третьей ступени ускоритель к лунному кораблю Мишина-Королёва и сам ЛК, обрезав количество пусков до одного. Естественно, в Днепропетровске и Реутове набрасывались на ватмане проекты собственного четырёхместного корабля «Содружество», орбитальной и размещённой на поверхности лунных станций, коллективы Глушко-Челомея и Янгеля горели желанием всадить в космос едва ли не половину госбюджета СССР.

В начале февраля шестьдесят пятого я в который раз, сбившись со счёта — сколько, вылетел на Байконур в составе Госкомиссии по приёмке «Протона», туда также отправились Каманин, заместитель командующего ВВС, представители Академии наук, нескольких проектных институтов. Ещё, ну как без них, пара чиновников из ЦК КПСС. Глушко торопился, он прекрасно понимал, что появление у Советского Союза рабочей сверхтяжёлой ракеты на десятилетия раздвинет пределы возможностей советской космонавтики, и они с Челомеем, он тоже присутствовал на борту самолёта, станут главными законодателями мод в новой гептиловой реальности.

Я не спорил и ждал результатов. За руку здоровался с Челомеем, который был подчёркнуто дружелюбен, чем намекал: забудем старое и пойдём в прекрасное будущее не конкурентами, но соратниками. Для него испытание «Протона» имело наибольшее личное значение. Всё пройдёт гладко — и он окончательно реабилитирован за некрасивую историю со мной и сыном Хрущёва, не знаю, насколько сам конструктор виновен или Глеб его просто оклеветал. Теперь сможет возглавить самостоятельное ОКБ, отвечающее за часть проектов ракет с двигателями на высококипящем топливе и окислителе.

Не дав слишком уж увлечься братанием со мной, я устроился в кресле рядом с Каманиным и, когда поднялись над облаками, развернул ссобойку.

— Николай Петрович! Отведайте.

— Что это?

— Рулетик из лаваша. Алла подсмотрела в Форосе у местных. Тонко раскатывается тесто, мука только из твёрдых сортов пшеницы. Заворачиваются кусочки говядины, зелень, брынза. Конечно, моя половинка далеко ушла от их рецепта, сама экспериментировала, — я протянул один рулет, завёрнутый в бумагу, генералу, тот не спешил откусывать и разглядывал. — У меня проблема: легко набираю вес. Королёв, если помните, чуть не пустил вперёд Титова, он чуть легче, а я никак не мог согнать. Алла ввела правило: дома никаких бутербродов, хлеб только ржаной и минимально, лучше всякие супы, а с собой — лаваши с начинкой. Пробуйте! Боитесь, что отравлено? Сейчас сам покажу.

Через минуту Николай Петрович тоже аппетитно жевал.

— Ещё бы соуса или горчицы какой…

— И обляпать форму в самолёте? Сами же меня отчитаете.

В генерале быстро исчез первый лаваш, пришлось вручить ещё один. По линии ВВС он — мой прямой начальник, а с ними лучше дружить.

— Мастерица твоя жена. Вот только… слишком заметная. Порождает зависть. Другие жёны космонавтов себя скромнее ведут.

Ох-х-х… Памятуя, какую роль сыграла Раиса Горбачёва, раздражавшая женщин в быстро беднеющей стране своими нарядами и претензиями на светскость, тем самым уронив в пол и без того низкую репутацию мужа, фактически наступаю на те же грабли.

— Это уже джин, выпущенный из бутылки, сам порой не рад. С другой стороны, Николай Петрович, вот завяжу с полётами, стану обычным чиновником от космоса и не буду отнекиваться от загранкомандировок. Такая леди-космонавтка хорошо сыграет перед репортёрами капстран.

Он кивнул. Когда прожевал, согласился вслух:

— Да, это не Нина Хрущёва рядом с Жаклин Кеннеди.

Тут он прав. Многочисленные фото высоких и рафинированных супругов Кеннеди в компании с нашим премьером, лысым коротышкой колхозного вида, и подходящей ему женой служили поводом для смеха большей части планеты. Я, правда, не выше Хруща, зато сияю улыбкой круче всего Голливуда. И, надеюсь, высшее образование благодаря академии имени Жуковского прибавит интеллигентности во взгляде. Правда, Джон Кеннеди этого не оценит.

Алле понравился бы наш диалог. Дальше, имей возможность подслушать, вывернула бы челюсть со скуки от технических подробностей и вылавливала бы единственную крупицу информации — летит муж или нет.

Она меня любит, ни на миг не сомневаюсь. Но дрожит от мысли, что её благосостояние завязано на человека весьма опасной профессии.

Может пока успокоиться, в бункере около новейшей стартовой площадки для «Протонов» я ничем не рисковал. В представлении далёких от космонавтики людей стартовый стол ассоциируется, в первую очередь, с громадными ажурными конструкциями — опорными фермами, а также кабель-мачтами, но это лишь верхняя и видимая глазу часть сооружения. В процессе строительства вынимается какие-то астрономическое количество земли, стены бетонируются, образуется исполинская полость, куда попадают и отводятся в стороны раскалённые газы, вылетевшие из сопел ракетных двигателей, они не должны повредить саму ракету, пока она не поднялась на достаточную высоту. Причём построена не одна площадка, а стартовый комплекс из двух пусковых установок. В общем, по монструозности это сооружение оставляет далеко позади пирамиду Хеопса.

Сама ракета, уже доставленная на площадку к нашему прибытию,