Отцовские долги - Наиль Эдуардович Выборнов

бы своими силами. Ну и еще добавил, что если парни сами захотели пойти в бойцы, то не мне их останавливать. Объяснил, что это значит только, что их не устраивает прежняя жизнь, и лучше уж они пойдут ко мне в отряд, чем присоединятся к разбойникам и начнут тиранить другие деревни. К общему выводу мы не пришли, так что осадочек на душах у них явно остался, но мешать парням собираться и переезжать в крепость они не стали.

В общем, жизнь в крепости меня и моих воинов устраивала. Как мы и рассчитывали, это оказалось хорошее место для передышки, да и укрыться тут можно было от преследовавших нас наместников. Мы тренировались, зарабатывали деньги на торговле, в общем, проводили время с пользой. Я даже подумывал о том, чтобы попытаться сообщить в Киев о том, что мы останемся на заставе еще на год. Думаю, через кого-нибудь из купцов нам могли бы передать новый договор, а тогда и Григорию проще, ведь не надо было бы искать смену.

Бояре отговорили меня от этой затеи. Нужно было непременно заявить о себе в следующем году, причем, заявить громко, так, чтобы все услышали. Например, захватить какое-нибудь из небольших княжеств между Смоленским и Литвой. История с наследником князя Кирилла не должна была забыться, ведь это – наше главное дело. Еще год-два смерды и бояре Пяти Княжеств будут помнить о том, что был какой-то Олег, который заявлял свои права на престол, а потом все это забудется, и привлечь их на свою сторону будет гораздо сложнее.

Так мы и решили, что пребывание наше на Ямпольской заставе ограничится одним годом.

А потом началась зима, которая оказалась совсем не похожа на виденные мной ранее суровые зимы в Брянском княжестве и окрестностях. Она была больше похожа на затяжную осень с проливными дождями и почти без снега. Снег падал всего пару раз, но очень быстро таял. Боярин Лука и старые воины ругались на такую зиму, называли ее сиротской, сетовали на то, что подножие крепостной стены нельзя залить водой и сделать ледяной вал, который защитил бы ее от людей с лестницами и шестами. Попробуй подойти с лестницей, когда поскальзываешься на каждом шагу.

Нет, здесь такие методы были не в ходу. Даже Днестр не замерз, а переправляться через него по-прежнему приходилось на пароме.

Я вышел из “ратуши”, как уже успел прозвать про себя свою и Тришкину резиденцию, и двинулся по дороге мимо свежих построек. Да, кухню нам построили, так что еду мы теперь готовили не на кострах, а в больших печах. Так и дрова экономили, да и вообще она как-то привычнее было что ли.

Еда, правда, была одной и той же, ну не сделаешь много из продуктов, которые нам привозили из Винницы, а покупать у молдаван никаких денег не напасешься. К тому же воины мои, которые по очереди дежурили на кухне, были все-таки воинами, а не поварами. Редко когда у них получалось сварить что-то лучше, чем походная каша из крупы с вяленым мясом. Другое дело, когда за готовку брались братья-лесовики или кто-нибудь из молдаван. Особенно, если готовили они свежую дичь.

Помимо кухни, в крепости появилось еще одно здание, сверкающее новым деревом. Это был самый настоящий постоялый двор, пусть и небольшой. Его хозяин, зажиточный смерд по имени Артем, как-то приехал в крепость и показал мне купчую на участок земли в крепости, подписанный мэром Винницы. Следом за ним приехали и работники со стройматериалами и пошла стройка, постоялый двор возвели за несколько недель, сложили внутри печь, огородили комнаты для гостей.

Артем стал варить пиво, и это у него получалось гораздо лучше, чем у здешних смердок. Для нас он цен особо не ломил, так что иногда мои воины заходили к нему, чтобы выпить пивка и перекинуться в кости. Да я и сам таким грешил.

Кстати говоря, что забавно, молдаванские новобранцы в кости играть не умели и вообще такой игры не знали. Но когда мои новики им ее показали, то очень быстро научились, и теперь резались наравне со всеми, когда не были заняты тренировками, конечно, а это было очень редко. Старики гоняли их в хвост и в гриву.

Но все это было бы невозможно, если бы не еще одна новость. Нам рассказал об этом Трифон, который был вхож к кому-то из купцов, входивших в совет Винницы. Как выяснилось, там решили развивать этот торговый путь. Во-первых, потому что по Днестру можно было сплавиться прямиком в Великое Черное Море, а во-вторых, через Молдавию можно было торговать и с другими странами Полудня. В те земли потянулись следопыты, которые должны были картографировать дороги, города и села, которые встретятся им на пути.

По поводу моей идеи, чтобы Рубленица вошла в состав Союза Торговых Городов, Трифон сказал, что это вполне реально. Нужно только чтобы все молдавские роды из селения договорились между собой и обратились к винницкому мэру. А вот с этим были уже проблемы, роды редко могли договориться, правда, Владуц уверенно шел к тому, чтобы сделать свой род самым влиятельным, и тогда он сможет уже не обращать внимания на то, что желают остальные.

Население крепости, увеличилось, еще несколько смердов, прослышав о том, что костеглотов больше нет, решили перебраться в эти земли, и у ворот крепости вырос небольшой посад, правда, пока только из пяти домов. Я, в принципе, понимал их, все-таки здесь было много ничейной, но хорошей земли, да еще и река рядом. Урожаи тут обещали быть приличными, а земли возделывать можно было столько, сколько сможешь. А защитить смердов, если что, было кому, не зря же в крепости постоянно наемники живут.

Пришли они со своим скотом и своими же семенами, за несколько дней возвели мазанки, разделили землю на огороды, и принялись обустраиваться. В следующем году, я как понял, они намеревались начать сеять и сажать, а пока что обходились своими запасами, ну и тем, что природа принести могла: ягодами, грибами, дикими фруктами и съедобными кореньями. Выживать эти люди умели, как никто другой.

Так что вполне возможно, что скоро в окрестностях Ямпольской заставы вырастет деревня.

– Как дела, Олег? – обратился ко мне Артем, который вышел на улицу, очевидно, по своим делам.

Его я видел нередко, он постоянно сновал туда-сюда. Постояльцы для него пока что были редкостью, мои парни тоже заходили не каждый вечер, так что готовить ему приходилось редко, разве что для себя. Зато хозяин