Громов. Хозяин теней 6 - Екатерина Насута

— В прошлую субботу не получилось собраться, — пояснил Демидов, — но отец сказал, что будет рад, если вы наведаетесь в эту.

— А…

— Или ты собирался тут остаться?

— Не знаю, — я растерялся. — Не думал. Точнее… а так можно?

— Можно, — Орлов держал учебник по математике, но почему-то вверх ногами. При этом вполне искренне пытаясь прочесть, что же там написано. Для этого он наклонял голову и шевелил губами. — Если разрешение подпишут.

— Кто?

— Так, дежурный преподаватель. Тут же не тюрьма! — Орлов всё-таки перевернул книгу. — И не женская гимназия.

— А что, в женских иначе?

— В женских и военных. И в некоторых других, — Шувалов сидел за столом, что-то выводя в чёрной, зловещего вида тетради. С виду самое оно излагать коварные планы по завоеванию мира. Но, когда Тьма заглянула — интересно же — увидела лишь рисунок носатой девицы. И то Шувалов поспешил прикрыть его рукой и глянул с укоризною.

Мол, нехорошо.

Нехорошо.

Признаю. Но интересно.

— Ага. В женских и похуже, чем в военных будет. Отец вот тоже думал Тоньку с Тишкой отдать в Смольный. Ну, точнее мама хотела, а он не был против. Сперва. А там заявили, мол, подписывайте бумагу, что вы до конца учёбы их не заберёте и не станете в учение вмешиваться, он и передумал[57], — подтвердил Орлов. — Там же ж реально все за забором сидят и ни-ни. Матушка сперва обижалась очень, ей хотелось, чтоб воспитание, образование, чтоб во фрейлины пошли. А потом послушала, чего говорят…

— И чего? — уточнил я, исключительно, чтоб к латыни не возвращаться.

— Ничего хорошего, — отрезал Шувалов, закрывая тетрадку, чтобы убрать её под подушку. — Отец говорит, что подобное воспитание калечит. У меня матушка — смолянка. Она об учёбе не любит вспоминать. И… в общем, отец когда-то её украл.

Вот-вот.

Выходит, не зря я за серебряные ложечки беспокоился. Эта рожа некромантская целую девицу спёрла.

— Ты не рассказывал! — Орлов оживился, явно чувствуя интересную историю.

Всяко более интересную, чем домашняя работа по математике, которая и в перевёрнутом виде интересней не стала.

— Так повода не было, — пожал плечами Шувалов. — К тому же та история сильно по репутации рода ударила. Матушку в Смольный лично государыня устроила, матушка Его Величества. Она очень добрая женщина. И сиротам помогала. А матушка как раз сирота. Вот государыня и побеспокоилась.

А от беспокойства устроила в этот институт строгого режима. Нет, я понимаю, что по местным меркам заведение выдающееся, но это ж дичь, если подумать.

— Навещала её часто. И позволяла сопровождать себя. Учениц на самом деле вывозят. Старших, во всяком случае. Есть балы. Есть театральные представления, те же моралитэ. Иногда — обеды или вот иные мероприятия, которые позволительны. Да, наставницы сопровождают девушек и следят за ними весьма строго.[58]

Но в тот раз, полагаю, не уследили.

— Во время этих выходов девушкам подыскивают подходящие партии. На тех же балах часто присутствуют ученики Пажеского корпуса. Или выпускники, молодые офицеры. А порой государыня сама вмешивается, помогая. Она подобрала матушке жениха. А отец… Шуваловы в то время пытались наладить связи. И у него получилось попасть на такой вот бал. Он увидел матушку и влюбился.

Ага.

Взял и поверил.

— Он обратился к своему отцу, моему деду. Тот к государыне, но договор о помолвке был заключён. И она не желала нарушать данное слово. Это выглядело бы некрасиво. Отцу было предложено выбрать другую невесту.

— Но твой отец не послушал, — сделал я закономерный вывод.

— Мягко говоря…

— Погоди! Я же слышал ту историю! Точно! Кто-то проник в Смольный и прямо оттуда… мне батя рассказывал! — Орлов подпрыгнул. — Эта ж была его невеста!

Охренеть, Санта-Барбара.

— Он ему морду набил? — Метелька, до того сидевший в уголке с книгою и водивший пальцем по строкам, отвлёкся.

— Благородные люди, Козьма, морды не бьют! — степенно ответил Демидов. — Они друг в дружку шпагами тычут. Дуэль называется. Была?

— Была. Для приличия. Там на самом деле отец этого брака тоже не хотел, он маму уже заметил. Вернее, он её с малых лет знал, её семья по соседству жила. Она сама из помещичьих, род крепкий, но не сильно древний. Только отцу всё равно. Он бы и женился, а тут вот государыня решила, что партия хорошая. Дед, конечно, не отказал. Не принято. Вот и получилось. А тут такое дело… короче, он как узнал, так прямо и полетел к Шуваловым, чтоб, значит, прям в лицо возмущение выказать.

— С бутылкой коньяка.

— Это был коньяк возмущения! Между прочим, тридцатилетней выдержки в бочках из коры кромешного дуба! — заявил Орлов. — А дуэль состоялась. Иначе просто бы не поняли. Такое оскорбление можно смыть только кровью. Вот они и встретились на следующий день в дворянском собрании и, нанеся уколы друг другу, разошлись и объявили о мире.

— Но от двора Шуваловых отставили надолго. Пару лет только, как вернуться, — завершил Дмитрий и на тетрадочку покосился.

— Кого красть станем? — Орлов тоже взгляд заметил, но сделал вид, что ничего-то этакого не происходит.

— Никого не будем!

— Да ладно, Дим. Если чего, говори. Вместе оно сподручней…

Я представил, как мы всей толпой незаметно крадёмся к стенам Смольного института, чтобы выкрасть там неизвестную носатую девицу. Ну его… это ж совсем дичь!

— Мне ещё рано жениться, — твёрдо ответил Шувалов. — Кроме того, сейчас у рода иные возможности. И поэтому… возможно… никого красть не придётся. Договоримся так.

— Так — не интересно. Яр? А твою мать как сосватали?

— Обыкновенно. Она из майри. Это местный народ. Раньше они совсем уж наособицу держались, но теперь вроде и освоились. Торговать стали. Они лес чуют, зверя добывают. Шкуры выделывают и хитро так, что мех становится мягким, пухким, а шкура — крепкою. Умеют и шить, и стричь, иное вот… ещё дед поставил менные лавки. Им, стало быть, хлеб, соль. Ножи железные. Всякие иные штуки.

— Водку, — буркнул я, потому что вспомнилось вдруг.

— Не, — Яр помотал головой. — Майри злую воду не жалуют. Они говорят, что та разум отбирает. И что человек от неё глохнет. А коль глохнет, то какой охотник?