Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

жанлунских школах боевых искусств и носили нефрит открыто, ведь все вокруг благоговели перед ним. С такими преимуществами бесполезно состязаться. Маик Тар стал бы незаменимым.

Но все же Реми одолевали сомнения.

– Ты уже очень долго не был Кулаком.

В лице Маика на миг полыхнула ярость.

– Я был помощником Коула Хилошудона, – сказал он с нескрываемой гордостью. – Он доверял мне самые трудные задания, когда нужно было пролить кровь – осторожно, в нужный момент и правильным способом. И у меня отлично получалось, не только потому, что я был молод и Зелен. Просто мне подходила эта работа. – Его лицо исказилось от сожалений. – Я совершил только одну ошибку, ужасную ошибку, и теперь не могу вернуться домой. Я хочу снова заниматься тем, что у меня хорошо получается, только и всего.

Маик натянул кепку и начал подниматься.

– Постой, – сказал Реми. Он пожевал зубочистку и жестом велел одному из Змееголовов принести его дипломат. – Многие люди хотят показаться значительнее, чем есть на самом деле. Но теперь, познакомившись с тобой лично, могу сказать, что ты к ним не относишься.

Реми открыл дипломат и вытащил из него пистолет, свернутую в трубочку пачку банкнот и ключи от машины.

Он положил все это на стол перед Маиком Таром.

– Если тебе нужна работа, считай, что она твоя. Пистолет, деньги и машина за рестораном тоже твои. Считай это стартовым бонусом. С этой минуты ты работаешь на меня. Поговори с Тето, он введет тебя в курс дела.

Маик бесстрастно кивнул, словно Реми принес ему тарелку с едой, а не вручил новую жизнь, пригласив стать новым ресвильским Змееголовом.

– Вопросы есть? – спросил Реми.

Маик взял деньги и положил их в карман, не пересчитав. Возможно, это шло вразрез с кеконской щепетильностью. Потом сунул в карман крутки пистолет и ключи и встал.

– Просто скажи, что я должен сделать.

Глава 37

Отъезд из дома

двадцатый год, третий месяц

Когда в аэропорту объявили посадку на рейс, Нико подумал, что еще не поздно. Он еще может выйти из аэропорта и поехать домой, признать, что совершил ошибку, попросить у дяди прощения и занять прежнее место в клане. Ему пришлось собрать все свое мужество и праведный гнев, чтобы объявить родителям о собственном решении. Однако теперь у него защемило сердце, он был напуган, а не ждал отлета с нетерпением.

Он достал паспорт и посадочный талон.

– Ну вот, – сказал он.

На посадку его провожал дядя Анден. Оба шли молча. Анден был единственным членом семьи, с которым Нико чувствовал себя уютно, даже когда молчал. Часто в детстве, когда мать поправлялась после повреждения мозга, Нико с братом и сестрой оставались на попечении родственников. Анден был любимым дядей Нико. Он позволял ему часами валяться с книгой, водил в парк кормить уток, или они брали напрокат фильмы и смотрели их вместе. Анден задавал мало вопросов и внимательно слушал ответы, не читая нотаций. В отличие от других взрослых, он не забирал Нико по четкому расписанию и не начинал разговор с фразы: «Когда ты вырастешь и наденешь нефрит…» В клане не было второго такого человека, похожего на дядю Андена.

У выхода на посадку они обнялись, и Анден сказал:

– Обещай, что будешь вести себя осторожно. Ты уезжаешь с Кекона не в качестве студента, как когда-то я. Ты будешь носить нефрит в опасных ситуациях, вдалеке от дома.

Из-за написанного на лице Андена беспокойства Нико почувствовал себя виноватым сильнее, чем от криков и яростного неодобрения родителей.

– Обещаю, дядя, – ответил Нико. – Спасибо, что позволил мне пожить у тебя. Надеюсь, я не доставил неудобств тебе и Цзируе.

– Конечно нет, – сказал Анден и огляделся, с надеждой рассматривая проходящих мимо.

Он потер запястье, словно жалея о том, что не надел нефрит и не может ничего Почуять. Нико знал, что Анден ходил в поместье Коулов и спорил с Колоссом. Анден не сказал об этом ни слова, но Рю во всем признался. Вчера вечером он пришел в квартиру дяди и много чего рассказал, в порыве чувств умоляя Нико передумать.

– Но почему, Нико? Почему ты готов вот так от всего отказаться? – Рю был в полном смятении. – Я знаю, как на тебя давили, но все в клане стараются подготовить тебя к должности Колосса.

Как всегда, его брат преувеличивал, считая, что все, в чем он уверен, наверняка правда.

Нико отвернулся, не в силах смотреть на его умоляющее лицо.

– Я никогда не был хозяином собственной жизни, Рю. Папа говорит, что ты сам должен выбрать, чему учиться в колледже и кем стать. Мне он никогда такого не говорил. С чего вообще все решили, что я хочу стать Колоссом?

Рю схватил его за плечи и развернул к себе. Когда речь заходила о том, во что он искренне верит, Рю пылал праведным гневом.

– Если бы я не родился каменноглазым, то изо всех сил старался бы стать Колоссом, как бы мне ни было тяжело, даже если бы я мечтал о другой профессии. – Он впился взглядом в Нико. – Подумай о том, что ты сможешь сделать, сколько добра принести людям. Клан влияет на жизнь миллионов. И клану нужен сильный и умный Колосс. Как ты можешь просто… сбежать от ответственности?

Нико резко отпрянул, вырвавшись из объятий брата.

– Я не сбегаю.

– Тогда вернись домой, прямо сейчас, вместе со мной! – воскликнул Рю. – Мы вместе поговорим с папой. Я тебя прикрою. Как и Цзая. Ты же знаешь, как она умеет добиваться своего. Мы убедим папу, чтобы разрешил тебе ходить в колледж, пока ты работаешь над тем, чтобы стать Кулаком. Так поступает и Айт Ато, только у тебя получится гораздо лучше. Тебе просто нужны перемены, и тогда у тебя все получится лучше всех, я уверен. Мы будем вместе ходить в Королевский университет, как и планировали.

Когда Нико просто посмотрел на него, не шелохнувшись, Рю перешел от уговоров к обвинениям:

– Ты даже не можешь сказать, о чем думаешь? Мы же всегда были неразлучны!

Нико печально покачал головой:

– Мы больше не дети, Рю.

Разочарование и откровенная обида, отразившиеся на лице брата, наполнили Нико стыдом, но он его не показал. Рю был единственным, кто мог бы поколебать его уверенность и заставить изменить решение. Поэтому Нико изо всех сил старался крепиться.

* * *

Нико поднял чемодан. Он взял мало вещей. Там, куда он едет, будет мало места для личных вещей. После двух недель начальной