Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

— Как ни странно, никто не погиб, — ответила тьма вновь незнакомым голосом, когда Светлана уже перестала ждать ответа. И кого же дернули из опричнины, чтобы он ответил на её вопросы?

— Разве? — Светлана развернулась к тьме, но никого не нашла.

Тьма подтвердила:

— Даже киномеханик выжил, а они почти всегда погибают при пожарах в синематеатрах. У пострадавших ожоги разной степени тяжести, ожоговая болезнь, переломы, полученные в давке, и инфаркты. — Голос словно зачитывал какой-то отчет. — Многие пострадавшие уже выписаны домой, Елизавета Павловна. Что-то еще?

Она снова осмотрела театр с крыши до второго этажа — остальное скрывал забор. Никто не погиб. В такой громаде выжили все, а ведь даже Авдеев подозревал, что жертв будет много, очень много.

— Причину пожара уже нашли?

Голос кашлянул, принялся, видимо, листать отчет — оставалось надеяться, что его потом вернут в пожарную часть или в полицию — откуда-то же его украли.

— Первичные очаги возгорания найдены во многих, далеко расположенных друг от друга местах — для усиления паники, наверное. Причина предполагается одна — умышленный поджог. Злоумышленников пока вычислить не удалось. Скорее всего шпана.

— … Или огненный змей, — неожиданно поняла Светлана. — Что на магдетекторах было в момент пожара?

Пауза чуть затянулась, а потом все же Светлане ответили — она уже пошла прочь от театра, перейдя улицу и направляясь к Липовой, ведущей домой:

— Магвозмущение второй степени. В тот момент уже шла служба в ближайшем храме. Что-то еще?

Светлана кивнула, задумчиво глядя себе под ноги — тротуар после снегопада плохо почистили, городовых на дворников нет!

— Магвозмущения на детекторах в момент пожара дома Лапшиных были?

Мимо пронесся магомобиль, его пассажирам было все равно, что чиновница в черной шинели идет и разговаривает сама с собой.

— Тоже второй степени. И тоже совпало со службой в храме. Проверить случаи других пожаров в Суходольске с…

Она прищурилась:

— … с октября. С десятого октября — с момента нападения со светочем.

— Забрать дело в опричный сыск?

Светлана посмотрела в сторону го́лоса и, конечно же, никого не увидела.

— Нет, не сметь!

Если с Аксеновым еще как-то можно найти точки соприкосновения и попытаться повлиять на расследование, то на Соколова ей давить нечем. Дело уйдет в опричный сыск с концами, её даже с результатами расследования и суда могут не ознакомить: зачем тревожить Великую княжну лишний раз?

— Так точно, — пробурчала тьма.

С другого бока от Светланы, хватая под локоток, чтобы она не поскользнулась на тонкой корке неубранного дворником льда, раздалось иным голосом:

— И кого мы ищем? Пироманьяка? Сошедшего с ума огненного мага?

— Огненного змея, — сказала Светлана.

— Ааа… — слишком по-человечески удивилась тьма, убирая руку, стоило закончиться льду. — Огненные змеи иным промышляют, как у Лапшиных.

— А это не ваше дело! — резко сказала Светлана. Она слишком хорошо помнила и поцелуи, и объятья, и боль потом, потому что предала Сашу, пусть и не хотела того.

Тьма замолчала. То ли обиделась, что опричникам совсем не свойственно, то ли больше сказать было нечего.

Мысли снова вернулись к Саше. Аксенов слишком правильный в расследовании, слишком педантичный и… Именно на этом его и поймали, заставляя арестовывать Сашу. Только кто мог так подставить его? Лапшиным вроде не было смысла — анонимку писала не Вера. Кто тогда? Соколов, увидевший в Серых ручьях непозволительные объятья, или Дальногорские? Эти в игре давно, уже три года как. Деда Екатерины может сильно волновать ненужно возникший Громов как Светланин любовный интерес. Мать всегда говорила, что нельзя выдавать свои чувства — по ним могут больно ударить. Ударили. Причем по Саше. Дальногорский или Соколов? Волков тоже на жениха намекал…

Светлана шагнула под памятные ворота в честь русского оружия. Тут противно воняло человеческими испражнениями, словно туалетов в Суходольске нет. Стараясь быстрее промчаться под воротами, она почти не обратила внимания, как ища защиту от ветра жались в темноте к стенам трое парней в старых, грязных тулупах и картузах вместо теплых шапок. Сапоги в гармошку на них были старые, заношенные, не раз поди латанные…

За спиной возникла странная возня — Светлана, зажигая на ладони огонь, стремительно развернулась. Опричники были быстрее — все трое парней были прикованы за шею тьмой к грязной, давно небеленой стене арки. И тьма угрожающе сжималась, таща парней вверх, заставляя их стоять на цыпочках и еле слышно сипеть:

— Отпустите… Мы случайно… Мы не будем…

Опричник, лет тридцати с хвостиком, тот самый, что подмигивал Светлане в магуправе, когда вручал букет, холодно смотрел, как тьма затягивается все туже — парни уже сипели в попытке вдохнуть хоть глоток воздуха. Они хватали пальцами тьму, но грязные, давно нестриженные ногти лишь царапали собственные шеи до крови.

— Отставить!

Опричник развернулся к Светлане:

— Нападение на Вели…

Она его быстро поправила:

— … на чиновника! Карается ссылкой или заключением в тюрьму в зависимости от ранга чиновника. Отставить!

Опричник побелел, тьма поглотила его глаза полностью:

— Они пытались вас убить! Нападение на вас карается смертью сразу на месте преступления!

Светлана попыталась достучаться до опричника:

— Я лишь чиновник! А вы — закон, а не убийца! Соколова сюда! Срочно!

Тьма в глазах опричника отступила, но Светлана понимала, что это может быть ненадолго. Она увещевающе сказала:

— Вы не убийца. Поймите это. Вы закон. Вы должны задержать преступников и передать их в околоток.

Парни послушно закивали, соглашаясь сейчас на все:

— Бес попутал!

— Простите сердешно!

— Больше не будем!

Светлана посмотрела на них — в глазах метался только страх, а не раскаяние:

— Судье будете рассказывать сказки, как вас бес путал, а не мне.

Опричник молчал, словно что-то решал про себя. Тьма голодными щупальцами струилась из него, неприятно касаясь в том числе и Светлану. В какой момент даже ей хотелось каяться во всех прегрешениях, в том числе и украденных в детстве конфетах и испорченном в порыве злости на сестру платье. Парни, когда щупальца входили им в сердца, молились и винились, согласные на все — околоток лучше, чем их отдадут жандармам, и уж конечно лучше, чем опричник и его тьма, которая все же принялась медленно втягиваться в кромешника. Он расслабил пальцы, сжатые до этого в кулаки.

Из кромежа стремительно шагнул Соколов —