Сердце Дракона. Часть I - Кирилл Сергеевич Клеванский

— Если быть честным, то только, то, что ты мне рассказал и показал. И еще немного из истории одной эльфийки.

Краснокожий кивнул так, будто и не ожидал другого ответа.

— У нас мало времени, так что слушай меня внимательно, — Степной Клык зачерпнул воды из озера и умылся ею. — Когда человек, забывший путь предков, призывает Духа, то совершает над ним насилие. Он насильно дает ему свою энергию, получая взамен что-то другое. И это неправильный путь. Он оскорбляет предков.

Хаджар понял, что Степной Клык говорит о Рыцарях Духа. И, признаться, он был рад очередной беседе с орком. От него он узнавал информацию, за которую в школе Святого Неба ему бы пришлось заплатить тысячи Очков Славы.

Если не больше…

— Путь предков — он иной. Сейчас твой центр силы, — так орк называл Ядро. — еще слишком слаб, чтобы призвать духа. Но он уже здесь, рядом с тобой. Ты видел его, в славной охоте в Мире Духов он стал твоей добычей.

Хаджар кивнул. Он, наконец, пусть пока и смутно, но начал понимать, о чем говорил орк. Видимо для этого ему требовалось пройти испытание шамана, а так же съесть корень десяти тысячелетнего папоротника.

Последний оказался на вкус, как целая гора императорских монет, которой, по сути, он и являлся.

— Теперь он с тобой. Но дух твой пока еще слаб. И теперь от тебя будет зависеть, станет ли он сильнее или нет.

— И как мне сделать его сильнее?

Степной Клык опять слегка приподнял верхнюю губу.

— Иногда мне кажется, Северный Ветер, что ты глуп. Глуп даже по меркам людей.

— Вот сейчас, здоровяк, мне обидно не сколько за себя, сколько за всю расу. В какой момент мы стали глупыми?

— В тот момент, когда забыли путь предков, заменив его техниками, артефактам и порохом.

Хаджар не стал спорить. Он мог бы привести аргументы в пользу человеческой культуры. Да, возможно они, в течении исторического процесса, действительно что-то упустили, но сейчас именно человеческие Империи властвовали над огромными территориями.

Именно человеческие Империи строили огромные города, а орки до сих пор ютились в шатрах. И не знали даже письменности.

— Твое Имя, Северный Ветер, то которое ты получил во время испытания, сделают его сильнее.

— И как это сделать? — спросил Хаджар.

Недавно ему казалось, что все стало понятным, но теперь он вновь запутался в словах Степного Клыка.

— У каждого свой способ, — Степной Клык убрал ладонь с миски, позволяя Хаджару выпить содержимое. — Однажды ты найдешь свой собственный путь предков, а пока мы займемся твоим телом. Пей.

Хаджар, готовясь к тем же ощущениям, что и прежде, опрокинул в себя очередной орочье варево. Он даже зажмурился, ожидая худшего, но, к его удивлению, ничего, напоминающего раскаленный металл или расплавленную звезду, он не почувствовал.

Отвар обладал какими-то мягким, цветочным вкус. Почти как вересковый мед, который так любил его брат, да будет его перерождение спокойным.

— Нравится? — спросил орк.

— Очень, — с удивлением ответил Хаджар.

— Как говорит наш шаман — у силы всегда приятный вкус, но ужасное послевкусие, — и Степной Клык улыбнулся так широко, как еще никогда прежде.

Хаджар же, спустя мгновение, едва в озеро не рухнул, пытаясь запить возникшее во рту ощущение. Живя в цирке уродов, в голодные годы, он питался тем, что мог добыть самостоятельно и в тайне от остальных.

Тогда он и научился ставить силки на птиц. В основном голубей. Так вот вкус, последовавший следом за чем-то жутко приятным, оказался похожим на гнилой, разлагающийся, голубиный труп.

— Терпи! — прорычал орк, удерживая Хаджара от попытки рвануть в озеро. — Терпи, охотник!

И Хаджар, опомнившись, обнаружив себя в тесных объятьях Степного Клыка, прикрыл глаза и глубоко задышал. Он чувствовал, как какая-то странная, чуждая ему энергия, минуя Ядро, растекается по меридианам и узлам. Но вместо того, чтобы скапливаться в них, она буквально впитывалась в стенки, делая их еще крепче и ярче, чем прежде.

— Что… — кха-кха-это?

— Секрет наших племен, — пояснил Степной Клык. — Волчий Отвар. С детства наши детеныши, каждый первый снег, выпивают его по одной капле.

— Одной, — Хаджар едва было не закричал от последовавшей за отвратным вкусом боли. — КАПЛЕ?!

Степной Клык вновь схватил его сзади. Сцепив свои огромные ручищи замком на груди Хаджара, он удерживал его на месте. И, видят Вечерние Звезды, не сделай он этого и в жуткой агонии Хаджар мог бы навредить сам себе.

Вот теперь, как и положено жутким орочьим отварам, действительно последовала вспышка адской боли. Даже простое касание к узлам и меридианам, вызывает ощущения схожие с тем, когда раскаленное железо прикладывают к оголенному нерву.

А здесь складывалось такое впечатление, будто сотни жалящих слепней решили впиться в каждый миллиметр энергетического тела Хаджара.

— Ты не пил этого отвара никогда в жизни, охотник и потому нужно было приготовить ту дозу, которую свободный орк выпивает к двадцати пяти полным зимам. Именно к этому времени он становиться крепче камня.

— Про…кля…тье.

Хаджар плохо слышал и видел. Боли было столько, что он терялся в ней. Но, закаленный путешествием души в мир Духов, он смог выдержать это испытание.

— Еще не все, охотник, — шептал на ухо орк. — силу нельзя выпить — её можно лишь добыть. Добыть самостоятельно.

— Что?! — сквозь туман, с трудом протолкнул Хаджар.

— Эффект от Волчьего Отвара скоро пройдет. Чтобы этого не произошло, тебе нужно подвергнуть свое тело смертельному испытанию.

Почему-то в ускользающем сознании Хаджара промелькнуло сравнение с тем, как кованный меч опускают, чтобы закалить, в холодное масло. И, если ковка была удачна, то меч станет только крепче, а если нет — потрескается и развалится.

— Видишь этот водопад? — орк указал на огромный, падающий из черного неба, поток воды. — Он рожден в землях Да’Кхасси. Эта вода может утопить в себе даже Ярость Медведя. А камни, которые он укрывает, рассечь плоть моего вождя. Этот водопад — смерть.

Меркнущий взгляд Хаджара с трудом различал камни, не говоря уже о яростном потоке воды. Тот и вовсе представлялся ему голубой полосой, расчерчивающей подступающий со всех сторон мрак.

— И?! — прошептал Хаджар.

Он почти не стоял на собственных ногах. Разожми свою объятья Стальной Клык и