Повести и рассказы - Фрэнсис Пол Вилсон

Наконец он поднял взгляд и спросил:

— Вы сделаете такое же предложение человеку, которого я назову?

— Мы предлагаем вам отпущение грехов, и вы имеете наглость торговаться с нами?

— Я просто задал вопрос.

Аделяр с отвращением думал об уступках этому еврею, но надо было сосредоточиться на конечной цели.

— В том случае, если ее изготовил не он. Если книга просто прошла через его руки, он не будет наказан. Но изготовитель… он еретичествует самым гнусным образом и подвергнется суровому наказанию.

Самуэль улыбнулся:

— Человек, о котором идет речь, никак не может быть изготовителем. Это простой плотник. Сомневаюсь, что он прочел за свою жизнь хоть десяток слов, и уж тем более ему не измыслить небылиц, описанных в книге.

— Значит, он ее украл? — спросил Рамиро.

Самуэль пожал плечами:

— Он сказал мне, что книгу дали ему по доброй воле, но кто знает? Он сделал для меня работу: сколотил полки для библиотеки. Он знает, как я люблю познание, и пришел ко мне, чтобы продать ее.

Аделяр повысил голос:

— Имя! Нам нужно его имя, а не пустые отговорки.

— Я знаю его только как Педро-плотника.

Рамиро закивал:

— Я тоже его знаю. Он делал полки и для монастырской библиотеки. Прекрасно работает.

Рамиро посмотрел на Аделяра:

— И я согласен: невозможно представить, чтобы он написал «Компендиум».

— Может быть. Но он способен рассказать, как книга попала к нему. И тогда, как вы любите говорить, брат Рамиро, мы будем на один камень ближе к источнику.

6

Спросив дорогу у прохожих на нескольких перекрестках, они наконец пришли к убогой хижине у восточного берега реки Адаха. Река текла здесь лениво и воняла из-за отходов, которые сбрасывали в воду выше по течению. Слабый свет мелькал в щелях между потемневшими досками. Внутри горела одна свеча, не больше.

Аделяр остановился в темноте и уставился на хибару. Рамиро подошел к нему сбоку.

— Справедливо ли, Рамиро, что искусный мастер живет в такой бедности, а человек, который просто покупает и продает, живет в роскоши?

— Не стоит ждать справедливости в этом мире, брат. Только в ином.

— Верно, верно, но все же это бередит мне душу.

— Педро — простой человек. Боюсь, если мы вдвоем появимся у него на пороге, он придет в ужас. Или даже убежит и спрячется. Но он знает меня. Позвольте мне войти, поговорить с ним наедине и заверить, что ему нечего бояться, если он скажет правду.

— Очень хорошо, но только поторопитесь.

Аделяр был измотан. Он плохо спал прошлой ночью. Да и как было спать, зная, что его стареющий, больной приор остался наедине с адской книгой? Теперь он хотел только одного — покончить с этой частью расследования и вернуться на свою койку.

Он наблюдал за тем, как брат Рамиро приближается к двери с «Компендиумом» под мышкой и, поколебавшись, входит без стука.

Изнутри сразу же раздался возглас, и хриплый голос закричал:

— Нет! Нет! Пощадите, я не знал!

А потом — крик боли.

Аделяр бросился вперед и почти столкнулся с Рамиро, который, шатаясь, вышел на порог.

— Что случилось?

Рамиро дрожал:

— Увидев меня, он схватил нож. Я боялся, что он нападет на меня, однако он вонзил нож себе в сердце!

Аделяр протиснулся мимо него и окинул взглядом помещение. Худой человек с седеющими волосами лежал на полу, из груди его торчала рукоятка ножа. Невидящие глаза были устремлены в небо.

— Видите? — закричал Рамиро. — Видите, что наделали вы и ваша инквизиция! Я ведь говорил: от этой сутаны люди приходят в ужас! Педро видел не меня, а пытки и горящую плоть!

7

— Других путей у нас нет? — спросил Томас у двух монахов, стоявших перед ним.

Этим вечером он подремал, пока их не было, но потом бодрствовал, ожидая их возвращения. Принесенные ими новости не оправдали его надежд.

Аделяр покачал головой:

— Боюсь, что нет, приор. Смерть плотника обрывает все прочие нити расследования.

— Как это случилось?

Брат Рамиро развел руками:

— Когда я вошел внутрь, он начал кричать от страха. Я и слова сказать не успел, как он схватил нож со стола и вонзил себе в сердце.

— Должно быть, он подумал, что брат Рамиро хочет силой отвести его на трибунал, — сказал Аделяр. — Он знал, что согрешил, и боялся оказаться на костре.

Томас покачал головой. После стольких лет существования святой инквизиции простой народ так и не разобрался в процессе. Люди видели, что кого-то уводят на допрос, потом видели этого человека на костре и слышали, как он кричит в языках пламени. Из этого они делали вывод, что каждый арест заканчивается аутодафе, но это было крайне далеко от истины. На костре обычно погибали «релапсо» — грешники, которые вернулись к ереси после того, как трибунал отпустил их.

— До чего бессмысленно! — сказал Рамиро, качая головой. — И до чего прискорбно! Он жил один, и мы никогда не узнаем, откуда взялась книга.

Томас ударил кулаком по «Компендиуму»:

— Мы должны найти еретика!

— Как? — спросил Аделяр. — Скажите как, и мы это сделаем.

У Томаса не было ответа.

Он вздохнул:

— Сейчас я вижу только одну возможность.

Он указал на камин у себя за спиной:

— Предать ее огню.

Огонь уже почти затух. Томас наблюдал, как Аделяр и Рамиро добавляют поленья и раздувают огонь до ревущего пламени. Когда жар сделался несносным, Томас протянул «Компендиум» Аделяру; тот открыл книгу посередине и бросил в огонь.

Томас ждал, что обложка нагреется и расплавится, а страницы начнут дымиться, чернеть и сворачиваться. Но «Компендиум» не поддавался пламени. Он лежал, не меняясь, пока от дров не остались тлеющие угольки.

— Не может быть, — пробормотал Томас.

Рамиро схватил щипцы, вытащил книгу из пепла и положил ее, неповрежденную, на камин. Затем подержал над ней ладонь.

— Кажется, она… — Он прикоснулся к книге и поднял изумленный взгляд. — Она даже не нагрелась!

Томас почувствовал, как внутри его все сжимается. Еретический текст, который не горит… это было хуже самого мучительного кошмара.

— Брат Рамиро… — Его голос звучал хрипло. — Принесите топор палача.

Рамиро торопливо ушел, и Аделяр приблизился к Томасу.

— Я рад, что Рамиро ушел, — сказал он тихим голосом. — Он не читал «Компендиума», а мы с вами читали. Без него мы сможем обсудить содержание книги.

— Как можно обсуждать ересь?

— А что, если…

Казалось, Аделяр колебался.

— Продолжайте.

— А что, если в «Компендиуме» сказана правда?

Томас не верил своим ушам:

— Вы с ума сошли?

— Это просто предположение, приор. Перед нами лежит эта странная, странная