Красная дорама 3 - Денис Георгиевич Кащеев

Картина наверху открылась ужасающая. Прямо над нами возвышалась стена давешнего ангара — вся будто искромсанная гигантскими ножницами и искореженная. От подступавших к ней прежде времянок и вовсе остались одни развалины — это в лучшем случае.

Прямо возле щели в земле, из которой вылезли мы с девушкой, недвижимо лежало тело солдата — очевидно, бойца из оцепления. Другое, наполовину засыпанное обломками кирпича, я увидел чуть поодаль. А за ним — еще и еще…

И кругом — тишина. Буквально — звенящая.

Или просто у меня в ушах дребезжало?

Чан Ми ойкнула — это я почти на автомате вознесся сознанием: проверить, нет ли где-то выживших. Увы, ближайшие к нам тела были мертвы.

Как и все те, что я разглядел с высоты воспарившего духа — десятки погибших — и это только в поле моего зрения! Солдаты, несколько офицеров, люди в штатских костюмах…

Я уже собирался возвращаться в тело, как вдруг заметил нечто, вынудившее с этим повременить. Шагах в двадцати от меня лежал ничком офицер, ни много ни мало с погонами полковника на парадной форме. Очевидно — мертвый. Но будто бы ощутил я и слабые признаки жизни — только не в самом этом офицере — а где-то под ним…

Доковыляв туда — под недоуменный оклик Ким — я нагнулся, перевернул труп…

И во-первых, узнал офицера. Это был полковник Кан.

Выходит, не судьба было бы мне ему дозвониться, даже если бы не та плита…

Кстати, если бы не плита, мы бы с Чан Ми тоже сейчас вот так где-то, наверное, лежали бы… К вопросу о судьбе.

А во-вторых, под телом мертвого офицера я обнаружил еще одно.

Это была пухленькая девочка-подросток — наверное, из того самого поселкового интерната. Правда, свой алый галстук она где-то потеряла.

Лицо бедолаги представляло собой почти одну сплошную ссадину — собственно, что это именно девочка, а не мальчик, я догадался только по платьицу, ну и по прическе.

Рука ее торчала в сторону, неестественно изогнутая. Левое колено вывернулось назад…

Но девочка была жива — и даже в сознании! Видимо, полковник сумел прикрыть ее от взрыва собой — и тем самым спас.

Взгляд несчастной беспорядочно блуждал — но вдруг остановился на мне и, кажется, сфокусировался. Разбитые в кровь губы дрогнули и выговорили:

— Помогите…

После чего синие веки девочки безвольно сомкнулись.

Но она все еще была жива.

Я попытался поднять ее на руки. Это оказалось не так-то легко: девочка, как я уже упоминал, была отнюдь не худышкой — не чета Ким Ю Джин, которую я без особого труда таскал раненую по лесу. Да и самого меня сейчас изрядно покачивало. Но кое-как справился. Покрутил гудящей головой: куда идти? Разглядел вдали холм с пятиэтажкой — вроде целой и невредимой — взял его за ориентир. Сделал шаг, споткнулся — и чуть не выронил свою ношу.

На помощь мне подоспела Ким, но нести девочку вместе у нас не вышло: действуя вразнобой, мы только попусту бедолагу теребили — и при каждом новом нашем неловком движении она душераздирающе стонала. А подладиться друг под друга у нас со спутницей что-то никак не получалось.

— Давай так, — предложил тогда я Чан Ми. — Ты — беги за подмогой. А я потихонечку понесу ее сам…

— Может, тут меня дождешься? — нахмурилась Ким, смерив меня скептическим взглядом.

— Нет, — покачал я головой. — Боюсь, что ей, — кивнул на девочку, — сейчас каждая секунда дорога. Пойду, как сумею, за тобой.

— Хорошо, — помедлив лишь миг, кивнула моя собеседница — и рванула вперед меж обломков и развалин.

Ну а я с девочкой на руках поплелся следом, почти сразу потеряв Чан Ми из виду.

Сколько так брел — не знаю. Может, минуту. Может — десять. Может — полжизни. Но в какой-то момент наконец не столько увидел, сколько угадал впереди людей. Правда, не уверен, что там с ними была Ким — не разглядел.

Меня тоже заметили — кажется, поспешили навстречу.

Дальше — совсем плохо помню. Похоже, не в силах сделать больше не шага, я упал на колени, каким-то чудом сумел не просто выпустить из рук, а аккуратно уложить перед собой на землю покалеченную девочку — а вот сам, очевидно, сразу после этого завалился вбок.

Но подмога была уже рядом.

Ну, так я полагал.

36. Здесь и сейчас

Времени нет.

Не в смысле «не хватает» — а вообще, в природе его просто не существует.

Хотя вот раньше — наверное, оно было. Иначе, откуда бы взялось прошлое, о котором теперь приходят воспоминания?

Да, получается, некое «вчера» все же наличествовало. А вот никакого «завтра» уже, очевидно, не предвидится. Есть — только «здесь и сейчас». А потом и оно закончится — и не останется ничего.

«Здесь и сейчас» — это яркий свет прямо в лицо, стальные наручники на запястьях, привинченный к полу табурет — действительно привинченный, а не как тогда, в кабинете покойного полковника Кана…

Вот, я же говорю: есть, о чем вспомнить. Было, значит, что-то…

А еще «здесь и сейчас» — это ровный, даже будто бы участливый голос следователя:

— Ну как, лейтенант Чон, будем наконец признаваться?

— В чем? — усмехаюсь я одними губами.

Даже это — больно. Все больно. Не так сильно, как, скажем, вчера — но все же.

И дело вовсе не только в том треклятом камне, что я поймал в подземелье затылком. Добавили — и добавили от души — мне уже здесь, в этом самом кабинете. Или в другом, похожем? Вчера. И, кажется, позавчера… А еще дважды кололи какую-то гадость — не знакомую «сыворотку правды», что-то другое — но ее я у себя из крови оба раза благополучно вычищал.

А заодно удалял яды, выработанные собственным засбоившим организмом. Наверное, это и есть основы самолечения, практикуемого шаманами: точно не скажу, Катя меня такому не учила — когда припекло, нащупал сам, интуитивно.

То есть, можно сказать, профессионально развиваюсь напоследок! Расту над собой!

Именно благодаря этому полезному навыку чувствую я себя сейчас гораздо лучше, чем вчера. Тоже не ахти — и все же никакого сравнения! А пусти дело на самотек — уже, наверное, отдал бы концы. Но прежде — сделал бы то, что от меня