Красная дорама 3 - Денис Георгиевич Кащеев

Я подрываюсь с пола — вложив в этот бросок все, что имею и чего, по идее, уже не имею — и вцепляюсь скованными «браслетами» руками в помощника следователя. Тот испуганно кричит. Вбегает автоматчик и выпускает по мне короткую очередь — но я успеваю развернуть старлея и подставить под пули его. Тянусь к кобуре Сона, но промахиваюсь, и пальцы хватают лишь пустоту…

Труп помощника следователя неудержимо сползает вниз — сил, чтобы этому помешать, у меня нет — и я обреченно смотрю в вороненый раструб пламегасителя.

— Не стрелять! — властно доносится вдруг из коридора. — Каждого, кто попытается открыть огонь, лично к стенке поставлю!

Голос незнакомый.

Топот приближающихся шагов.

Ствол автомата дисциплинированно опускается.

А я оседаю на труп старлея — короткая схватка выжала меня практически насухо.

Но уже откуда-то знаю: «завтра» все же настанет.

37. Козыри на столе

Сознание вернулось резко, словно кто-то рубильник дернул. Я приподнял веки — и тут же опять зажмурился: ударивший в глаза яркий свет будто перенес меня в кабинет следователя Муна, на бесконечный и бессмысленный допрос.

Затаив дыхание, я прислушался к собственным ощущениям. Лежу на спине. На чем-то достаточно мягком — определенно не на полу. И уж точно не сижу на табурете. Руки… Руки свободны от «браслетов». Голова… Кажется, даже не болит!

Кругом тихо. И пахнет не допросной — вообще не тюрьмой. Какими-то благовониями — вроде тех, что жгла в Сеуле Катя Кан. И еще — чем-то типично медицинским, одновременно и резким, и каким-то подчеркнуто стерильным…

Я снова приоткрыл глаза: на этот раз аккуратнее. Да, свет. Но, в общем-то, не столь уж и слепящий — это мне, видимо, на контрасте показалось. Да и бьющий вовсе не в лицо — этакий рассеянный.

Надо мной был белый потолок, почти незаметно переходивший в столь же белую стену. А та, если скосить взгляд, на определенном этапе сменялась краем белого же одеяла — видимо, с кровати, что служила мне сейчас ложем.

Я осторожно приподнялся на локтях, подспудно ожидая, что тело отзовется волной мучительной боли. Но почувствовал лишь глухую ломоту в мышцах — словно после изнурительной, но заурядной спортивной тренировки — да еще совсем легкое головокружение, стоило мне замереть — почти тут же и отступившее.

Хм… Это сколько же я тут провалялся без чувств, что все у меня настолько хорошо? Неделю? Две?

И, собственно, где я?

Откуда-то слева-сзади вдруг пришло легкое дуновение, и сразу за ним — шорох. Я обернулся — нерасчетливо резко: вот тут голова у меня закружилась уже всерьез, подкатила тошнота.

Как ни странно, это меня скорее успокоило: теперь, типа — другое дело! А то вообразил себя чудесно исцелившимся!

А тем временем ко мне в комнату — судя по всему, больничный бокс — вошел человек лет сорока с петлицами майора на полевой форме.

— Лежите-лежите, товарищ лейтенант, — бросил он мне еще с порога — очевидно приняв мою борьбу с приступом дурноты за попытку подняться с кровати.

Так-то, вскакивать на ноги у меня и в мыслях не было.

Я сглотнул, сдерживая рвотный порыв. Втянул носом воздух, медленно выдохнул. Повторил. Помогло.

Между тем майор опустился на стул у стены, после чего представился:

— Меня зовут Хан У Джин, я представляю Управление 35-й Комнаты.

Меня едва снова не замутило. Как говаривают корейцы, закроешь заднюю дверь — откроется передняя! Ну или по-русски: из огня да в полымя! Не Кукка анчжон повисон – так 35-я Комната! Хрен редьки не слаще — опять-таки выражаясь языком некогда родных мне осин.

— Чтобы сразу настроить нашу с вами беседу на нужный лад, замечу, что это я возглавлял операцию по вашему освобождению, — проговорил тем временем мой гость. Хотя, конечно, тут еще большой вопрос, кто у кого нынче в гостях. И вообще — в гостях ли. — Еще добавлю, что следователь Мин, занимавшийся вашим делом, убит при оказании сопротивления.

Первой моей мыслью на это было: все-таки, значит, Мин, а не Мун… И только второй: поделом гаду! Ну а третьей: то, что всегда найдется рыба крупнее — само по себе еще не повод расслабиться и проникнуться к хищнице-победительнице сердечной симпатией. Схарчила твоего врага — запросто закусит и тобой!

— Разговор нам с вами предстоит долгий, — продолжил между тем майор Хан. — Но прежде можете задать ваши вопросы — наиболее насущные из них.

— Что с Ким Чан Ми? — без раздумий выпалил я. И поспешил пояснить: — Это девушка-техник из…

— Я в курсе, кто такая Ким Чан Ми, — кивком прервал меня собеседник. — Она жива, здорова и в безопасности — скоро вы ее увидите. Кстати, именно товарищу Ким вы в значительной мере обязаны своим спасением — но об этом, наверное, позже. А пока — еще какие-нибудь вопросы?

— Что стало с девочкой, которую я нес из развалин? — уже помедлив, спросил я. — И, раз уж на то пошло: что с товарищем Высшим Руководителем? — это важно: в той ли я еще нахожусь стране, что была до теракта — не географически, а политически. — Ну и… Ну и что ожидает меня самого? — добавил до кучи.

— Любопытно вы расставили приоритеты, товарищ лейтенант, — усмехнулся Хан. — Я бы даже сказал, характерно! Что ж, в таком порядке и отвечу. Вынесенная вами из развалин… э… девочка, — тут он будто бы слегка запнулся, словно хотел сперва выразиться как-то иначе, но передумал, — пострадала весьма серьезно. Но сейчас ее жизни уже ничего не угрожает. Врачи заверяют, что она поправится — и от полученных ею травм не останется и следа. Однако пока состояние… девочки достаточно тяжелое, хотя и стабильное. Ее погрузили в медикаментозный сон.

На несколько секунд майор умолк — будто о чем-то глубоко задумавшись. Затем заговорил снова.

— Теперь о товарище Ким Чен Ыне, — Вождя мой собеседник никак дополнительно не протитуловал, и я успел подумать, что это плохой знак для лидера страны — не иначе, покушения тот не пережил. Однако оказалось иначе. — Его успели эвакуировать, — сообщил мне Хан. — При обходе прилегавшей к стройплощадке территории был обнаружен известный вам подвал — и ведущий из него подземный тоннель. Охрана товарища Ким Чен Ына сработала четко — и его вывели из-под удара. Также удалось уберечь прибывших на