Осколки будущего - Алевтина Ивановна Варава

– Следует внимательно отнестись к деталям, – кивнула Натали. – Девочку необходимо привести в прежний вид хотя бы визуально и уложить в постель. Пока Ханна не подберёт способ дезактивировать силы, не спускайте с неё глаз. А не то это всё очень плохо кончится.

* * *

В ближайшую неделю, благо как раз тянулись весенние каникулы и хоть не надо было ходить в школу, Аня и Тина во всей полноте оценили сложность своего положения. Проблема была не в воспоминаниях Сони: она и сама считала их сном. Но девочка крошила игрушки, сдавливая их в кулачке, прыгала на невообразимые расстояния и желала демонстрировать это маме; она, протестуя против чего-то, сломала Ане запястье, сжав его своими крошечными пальчиками. Та чуть сознания не лишилась от боли. Спасибо, Ханна исцелила руку, а заодно и начинающуюся простуду, синяк на коленке, ноющий зуб и даже бледные, едва заметные полоски на груди – отметины от когтей Духа Справедливости. Все болячки без следа пропали.

Но, хоть здоровье и стало отменным, жизнь Ани и Тины превратилась в кромешный ад. Столь изматывающий, что у принцессы Авелилона даже толком не было времени поразмышлять о том, что они узнали. Следовало не отходить от Сони, не оставлять её с мамой. Это было странно и, разумеется, не укрылось от Анжелиного внимания. Она, правда, отнеслась к девочкам с благодарностью. Мама вела войну с бабушкой Кларой и решила, что ей помогают, показывая, что с младшенькой можно справиться без посторонних. Да и сама поднадзорная была счастлива: обычно она хвостиком следовала за Аней и Тиной, а те пытались отделаться любыми способами. Теперь сёстры тенями скользили по пятам.

Однако Соня есть Соня. Даже довольная сложившейся ситуацией и старающаяся быть милой, она оставалась юным чудовищем с невыносимыми замашками. Чего стоит только патологическая брезгливость! Не дай бог сесть на её кровать или подуть на еду. Тина дошла до того, что уже злилась на саму себя: как можно было допустить такое перевешивание собственного ребёнка на свою же юную шею? Это при том, что Соня увлеклась игрой в дружных сестёр и прекратила нарочно пакостить.

Потом высшие силы сжалились, и Ханна нашла в подвале гипнотизирующий амулет. То святое утро избавления Аня запомнила надолго. Было воскресенье, тридцатое марта. На следующий день начинались школьные занятия, осложнявшие наблюдение за Сонечкой в разы. Сестрёнка ещё спала, а принцесса Авелилона планировала с Салли сигнальные действия и уже всерьёз подумывала разыграть ангину, когда поодаль в комнате пространство прорезал святящийся прямоугольник Ворот, и из него вышла невероятно важная Ханна.

– Сие зовётся Вампирьим оком, – вместо приветствия объявила она, демонстрируя отшлифованную каплю янтаря на цепочке. Внутри застыл продолговатый лазурный камешек. – Я сподобилась им околдовать Тутэллу отжиматься от пола. Где дитя? Следует опробовать.

– Соня спит, – просияла Аня. – Пошли со мной.

За спиной Ханны выглянула из Ворот крайне недовольная страж, потирающая запястья.

Аня приоткрыла дверь на лестничную площадку. С кухни внизу доносился шум воды и звяканье посуды. Процессия прошмыгнула в комнату Сони.

«Дуй наверх», – отправила принцесса Авелилона будущей дочери по передатчику.

К тому моменту, когда Тина поднялась, Ханна уже сидела на краю кровати и махала у лица спящей крошки своей находкой.

– Пробудите её не зело резво, – велела колдунья.

Аня принялась поглаживать Соню по руке. Через какое-то время девочка открыла глаза, и тут же стала водить зрачками за качающимся артефактом. Смотрелось жутковато.

– Развоплотись, – велела Ханна спустя несколько минут.

Наверное, получилось. Во всяком случае, воздух вокруг Соньки знакомо поплыл, а клетчатая пижама оказалась надетой поверх платьица, в котором неделю назад малышка схватилась за Священный камень. Ханна продолжала качать амулет, пока Аня и Тина осторожно раздевали и снова одевали очарованную.

– Хвала небесам, – прошептала принцесса Авелилона, обнимая высвобожденную домашнюю одежду. – Пойдёмте отсюда скорее, не дай бог, мама придёт.

– Ханна, милая, спасибо! – В сердцах Тина обхватила отшельницу вокруг пояса. – Ты даже не представляешь… Мы уже тут выть начали! Спасибо-спасибо-спасибо!

– Полноте, – смутилась спасительница. – Сокроемся поскорее, покуда новых бед не нажили. А к ночи, ежели желаете, заглядывайте в гости на мой остров. Тутэлла могла бы всех собрать на малое пиршество.

– А я как раз познакомлю вас с Эрру, – просияла Тина. – Я говорила с ним, мы условились, что он снова придёт этим вечером.

– Вот и славно.

– А это нам теперь не нужно ни за кем следить? – с лёгким недоверием добавила Аня. – Это мы можем сейчас взять и пойти куда-то? Боже, счастье-то какое! Ханна, спасибо! До вечера. Позвоню Нике. Нет, пойду, куплю джинсы. А потом… Творец небесный, сколько у меня накопилось дел!

Около полуночи, до которой принцесса Авелилона ничего не успела толком, Лунные воины собрались при помощи Ворот на острове Ханны для победного праздника и долгожданной встречи с загадочным принцем.

Аня уже немало знала о нём по рассказам будущей дочери. Неся караул, они часто обсуждали эту тему. Тина говорила об Эрру всегда шёпотом. И очень собственнически. Но с нежной любовью в голосе и туманом в глазах. Как о мечте – личной, сокровенной и пока не сбывшейся.

А ещё она не упоминала о нём при кошках. Потому что Селена казалась готовой на убийство.

Теперь с Эрру познакомились все.

Но в первую очередь Аню поразил остров Ханны.

Размером, наверное, с четверть её родного Днепропетровска, этот невидимый для простых смертных кусок суши дрейфовал вдоль побережья в западной части Индийского океана. Почти всю территорию занимали густые джунгли. Высокие кроны тропических деревьев зловеще качались на фоне заката. Именно так Аня восприняла эту местность впервые – пугающей и недоброй.

Невдалеке от берега возвышалась махина за́мка, или даже скорее целого города. Каменные колонны с лепниной, башни и башенки, мёртвые бойницы и поверх всего, словно паутина, – ползучий плющ, местами зелёный, но чаще высохший, корявым каркасом охватывающий стены, будто клеть.

Замок и его территория смотрелись очень древними и какими-то неживыми. Не́когда великолепные просторы поддались неумолимому времени. Кусты в вазонах, изгороди и клумбы разрослись и одичали или увяли; вымощенные брусчаткой дорожки укрывали листья, земляные подтёки и крошево щебня; статуи, каменные арки, беседки – всё выглядело старинным и забытым, покинутым. Дождь и солёный морской воздух изъели лики изваяний, литые скамьи раздирала ржавчина.

Та же атмосфера запустения властвовала и внутри.

В исполинской громаде стоял полумрак, её освещали негаснущие огарки, керосиновые горелки и – там, где Ханна, видимо, привыкла проводить большую часть своего досуга, – электрические лампы, шнуры которых тонули в вазочках и пиалах, мерцающих синеватой маслянистой жидкостью. Эта субстанция вырабатывала тут электричество.

Почти всюду лежал толстый слой пыли: она целыми клубами укрывала шикарные ковры, попорченные молью,