Новый рассвет - Джон Джексон Миллер

Гера наморщила носик.

– Хм-м, – промычала она спустя пару секунд.

– Что «хм-м»?

– Думаю, твой первый ответ мне нравится больше.

Залюна стояла перед иллюминатором и смотрела на мчащиеся навстречу звезды. Поразительное зрелище, которое она никогда не рассчитывала увидеть. Зарплата не позволяла ей путешествовать далеко, да и не хотелось. Офис был ее вселенной.

И сейчас, когда Скелли забылся сном, а Кейнан и Гера куда-то ушли, появился последний шанс вернуть эту вселенную.

Последний шанс передумать.

За какие-то пару дней она пустила под откос всю свою жизнь. Она лишь хотела исполнить последнее желание Хетто и не собиралась носиться по Галактике, словно какой-то тайный агент. Нелегально проникнуть на имперский склад! Взломать не просто компьютеры имперского чиновника, а само его тело! Кто все это сделал? Уж точно не та женщина, которой она себя считала.

Но сейчас представилась возможность все исправить. На панели управления Залюна заметила большой красный индикатор; он включался, когда корабль был готов выйти из гиперпространства. Сейчас индикатор не горел, но он располагался рядом с системой связи – а с ней Залюна умела обращаться.

И она могла бы воспользоваться этой системой, как только корабль выйдет в обычное пространство. Связаться с Империей и наконец покинуть это судно.

Еще не поздно, и ей могут поверить. Она скажет, что ее похитили, заставили помогать этим неудавшимся радикалам. Скелли и Кейнан – агрессивные типы, нападавшие на агентов Империи. Гера – вдохновительница заговора, которая пыталась склонить ее к предательству Империи. Сама Залюна ни в чем не повинна, она просто пешка в игре, глупая тетка, которая действовала из наилучших побуждений.

Она скажет, что готовила ловушку провокаторам, но попалась сама. Из-за них ее жизнь подвергалась опасности. Она им ничего не должна.

Да и луну, в конце-то концов, можно спасти. Если Видиан задумал что-то неподобающее, Империя ведь остановит его, не так ли? И вообще, какое ей дело? Быть может, все эти страшные прогнозы не сбудутся. Кто она такая, чтобы сомневаться в решениях, принятых на самом верху? Империя не настолько иррациональна, чтобы игнорировать интересы народа.

Вот только… Империя игнорировала их неоднократно, и Залюна все это прекрасно видела. И слуги Императора никогда не прислушивались к жалобам населения. Их интересовало только то, как жители отзывались об Империи. Залюна знала это, как никто другой, поскольку многие годы была глазами и ушами правительства на Горсе и Синде. Она слушала – но не понимала. Смотрела, но не видела.

А теперь все изменилось. Новые знакомые заставили ее задуматься.

За время перелета Гера несколько раз терпеливо выслушивала опасения Залюны и каждый раз отвечала откровенно и твердо. Боязнь можно понять и простить, – в конце концов, никто не ждал от нее того, что выходит за рамки ее возможностей. «Но видеть и ничего не делать не самое страшное, – сказала Гера. – Самое страшное – видеть и не обращать внимания».

В присутствии Залюны прихвостни Империи творили всякое. В том числе и очень нехорошие дела, на которые операторам «Трансепта» приказано было закрывать глаза. Залюна повиновалась, хотя и не понимала смысла. Разве наблюдать не ее работа? Какой смысл следить за соблюдением законов, если законодатель может их менять по своей прихоти?

Потом – Скелли. Конечно, Скелли был параноиком, но Залюна осознала, что он всем сердцем жаждет защитить Синду и Горс. Империя не особо пеклась о ветеранах, потерявших здоровье в Войнах клонов, но еще меньше она жаловала тех, кто протестовал против ее промышленной деятельности. Было видно, что для Скелли грядущее разрушение луны равнозначно смерти, которая подкрадывается к близкому человеку.

И конечно, Кейнан, для которого жить от катастрофы к катастрофе было все равно что перемещаться из одной кантины в другую. Казалось, ему плевать на все, но Залюна знала, что это неправда. Да, он изображал бродягу, брался за опасную работу и давал сдачи, когда его задирали. Но тот эпизод с Окадайей был не первым случаем, когда он встал на чью-то защиту. Помогал он всегда в мелочах; часто тот, кому помогли, даже не догадывался о роли Кейнана. Почему-то ему так хотелось.

Кроме того, было видно, что он устал от подобной жизни: устал менять одну бессмысленную работу на другую, устал искать место, где он мог бы жить как хочется. Залюна сто раз замечала такой взгляд у рабочих-мигрантов – и стараниями Империи это выражение не сходило с многих лиц. Кейнан был молод, но его скрытная душа казалась намного старше. И салластанка знала, что Империя как-то приложила к этому руку.

Но и Залюна тоже имела право выбирать свой путь… а время подходило к концу.

На панели навикомпьютера замигал красный индикатор. Загудел зуммер, поломанный и еле слышный. Взгляд салластанки метнулся к пульту связи. Это же так просто…

– Твоя ценность для Империи определяется тем, что ты можешь для нее сделать, – произнес голос из-за спины.

Ничуть не удивившись появлению Геры, Залюна прокрутила ее слова в голове.

– Знаешь, – спокойно ответила она, – то же самое говаривал Хетто.

– И он был прав.

Залюна увидела отражение Геры в иллюминаторе, на фоне проносящихся звезд. Тви’лека стояла неподвижно и не спешила подходить ближе.

– Ты не боишься? – спросила салластанка.

– Тут любой бы испугался. Но у джедаев была поговорка насчет страха. В конечном итоге он ведет к страданию. – Гера помолчала. – Кто-то должен разорвать эту цепь.

– О джедаях теперь нельзя говорить.

– А может, наоборот, как раз нужно.

Залюна кивнула и снова повернулась к панели управления:

– В то время действительно было лучше.

Она почувствовала, как вновь обретает внутреннюю силу. Нет, она не просто дополнительные глаза и уши в помощь жестокому киборгу – или далекому Императору, коль на то пошло. Она не революционерка, но может, по крайней мере, попытаться остановить этих двух здесь и сейчас.

Залюна протянула руку к навикомпьютеру и выключила зуммер.

– Я как раз собиралась идти вас звать, – сказала салластанка. Повернувшись к Гере, она улыбнулась. – Мы прибыли.