Юная Раса - Майк Манс

на защиту Согласия, а один остаётся в штабе, и его приятели страшно ревнуют. Боже, это же мыльная опера в стиле Болливуда! Рашми расслабилась и начала искренне наслаждаться невероятным истинно трёхмерным фильмом, потягивая итальянское сухое вино.

Можно было бы, конечно, ругать их за то, что, оказавшись на планете чужой расы, они просто получали тридцать три удовольствия сразу, вместо того чтобы заниматься «дипломатией», о которой что-то заливал им в уши Генрих перед прилётом. Но для себя Рашми решила, что, во-первых, они заслужили, во-вторых, это первый, а не последний день на Ос-Чи, и, наконец, в-третьих, именно это они и должны были увидеть: рай, сказку, утопию, даримую Согласием.

Глава 16. Пётр Григорьев

Что-то умиротворяющее было в том, чтобы вот так сидеть в плетёном креслице под сенью дерева с инопланетянином на его планете, пить квас и разговаривать о возвышенном. Когда его, преподающего философию в Санкт-Петербургском университете, срочно отправили в Москву под странным предлогом, он долго сопротивлялся, не понимая, что там забыл. Тогда Семён Фёдорович, проректор по научной работе, шепнул Григорьеву, что от него ждут какого-то важного анализа, и приглашение пришло по линии Академии наук. Это, конечно, примирило старика-философа с мыслью о неинтересной ему поездке в грязную шумную столицу, но он и в мыслях не держал, что командировка заведёт его так далеко – к планете, вращающейся вокруг чужого солнца.

Уже в Москве его встретил скромно одетый гражданин, который представился полковником ФСБ Михаилом Замятиным и сказал, что именно их организация ответственна за его вызов. Стало немного страшно, силовиков Григорьев побаивался, хотя лично ему они ничего плохого никогда не делали, но генетический опыт родины так просто не перечеркнёшь. Оказавшись в мрачном кабинете перед каким-то генералом, он начал хаотично перебирать всех знакомых, способных натворить что-то антигосударственное, а также вспоминать, не написал ли в последнее время что-то, что можно было трактовать как госизмену.

Однако ему предложили поучаствовать в одном проекте чрезвычайной важности и попросили подписать несколько бумажек. Отказывать в такой ситуации казалось страшнее, чем соглашаться, и он подмахнул всё своей размашистой подписью, как тысячи раз подписывал студентам оценки в зачётках. Потом последовал какой-то сюрреалистический рассказ про пришельцев, сверхцивилизацию и его роль в интеграции нового пути развития человечества в текущую этико-моральную модель общества.

И вот, спустя совсем недолгое время, Григорьев, наспех взявший отпуск по государственной необходимости, прямо посреди семестра, под вздохи и ахи учебной части отправился через Владивосток на какую-то военную базу в Тихом Океане. Полёт на Марс. Работа в тесном коллективе с интеллектуальной элитой планеты, общение с Кен-Шо. И вот он здесь, на Ос-Чи, планете, находящейся по развитию на десятки тысяч лет впереди Земли, сидит и пьёт вполне себе новгородский квас. Впору бесконечно изумляться, как делал Генрих Ланге, но Пётр находил в этом невероятное спокойствие, принимая происходящее как само собой разумеющееся. А чем заканчиваются ваши командировки в Москву?

– Как социолог я не могу не подметить, что в вашем обществе поведенческая модель находится на вполне себе земном уровне, – высказал мысль немец. И был прав. Только Петра это не удивляло совершенно.

– Всё дело в том, что поведенческая модель людей везде и всегда определяется гормонами, логикой, инстинктами и уровнем цивилизационной культуры, уважаемый Генрих Ланге, – ответил Вол-Си Гош, лениво щурясь на солнце и, очевидно, ощущая несравненное удовольствие от нахождения на родине. По долгу службы он работал со столичной планеты Кен Ссо, находящейся ещё дальше, и именно оттуда прилетел к ним на Марс. Так что тут он не был весьма продолжительное время.

– Но ведь по уровню развития цивилизации… – начал было Ланге, но Пётр решился перебить его.

– …Кен-Шо ушли не так уж далеко от нас, – закончил фразу Григорьев и улыбнулся. Вол-Си увидел, что он понял, и тоже улыбнулся. Один только Генрих не понимал.

– Но… как… – удивлённо пробормотал тот, глядя на улыбающихся собеседников.

– Всё очень просто, дорогой мой Генрих, – заявил Пётр. – Дело в том, что, начиная с определённого уровня, развитие цивилизации, как ранее и эволюционное развитие вида, достигает предела и дальше начинает развиваться совсем иная сущность, сверхцивилизация.

– Блин! – Ланге шлёпнул себя по лбу и тоже улыбнулся. – Я должен был сам понять, ведь Артур Уайт именно об этом и говорил ещё тогда, когда мы пытались осознать суть Согласия.

– Именно, Генрих. И лично я, исходя из этого, начинаю понимать, что философия Согласия не таит в себе ничего принципиально расходящегося с основным течением нашей философской мысли, – смущённо развил мысль Григорьев. – Даже не очень понятно, зачем меня привлекли к работе. Психологов и социологов, таких как вы, Генрих, было бы вполне достаточно.

– Что вы, Пётр! Раз вы это поняли, а я нет, значит, вы тут точно на своём месте. Скорее, вопрос ко мне! – засмеялся немецкий учёный. Эх, Ланге. Зря ты так себя недооцениваешь. Пётр читал многое из его работ по Согласию, включая отчёты об «испытании». Немец был необычайно умён, и порой ход его мыслей ловко направлялся в сторону от основного потока, помогая обходить возникшие препоны. А ещё у него была великолепная черта: Генрих являлся для Артура Уайта вечным оппонентом, как и в любом споре, помогая ему и другим сформировать свои мысли чётче и яснее. Если доктор Ватсон для Шерлока Холмса был, скорее всего, лишь восторгающимся спутником, плавающим в лучах славы великого сыщика, то Ланге для Уайта стал дополняющим элементом пазла, мотиватором и направляющим вектором мысли «отца Согласия».

– Хотелось бы подметить без лишней лести, что, на мой взгляд, Земля прислала действительно лучших. Прогресс и глубина, которых вы достигли в понимании сути Согласия, меня порой даже пугает. Обычно на такое уходят годы, – заметил Вол-Си. – Нет, у меня лично, конечно, не было такого опыта. Кен-Шо всего дважды участвовали в опекунстве над новой расой, и последний раз это случилось примерно двадцать тысяч триста ваших лет назад. Но я читал и смотрел отчёты о других подобных случаях.

– А как решается, кто будет опекуном? – задал вопрос Ланге. И вот он снова умудряется выхватить крупицу и пустить разговор в неожиданном и интересном направлении! Генрих, ты точно на своём месте!

– Тут много факторов, Генрих Ланге. Берётся в расчёт, кто первым открыл расу и её склонность к Согласию, кто ближе по физическому облику, кто ближе территориально, у кого были схожие исторические события и так далее.

– Скажите, Вол-Си Гош, – Пётр решил, подражая Ланге, закрутить беседу, задав вопрос, который давно его мучил, – а был ли у вашей расы опыт, когда цивилизация, которую вы оберегали, не смогла или не захотела войти в Согласие?

– Да, Пётр Григорьев, такое происходило. И, к сожалению, множество раз. Например, раса, недавно