Все реки петляют. От Альбиона до Ямайки - Сергей Александрович Калашников

Ознакомительный фрагментчто ничего не сказали, а посмотрели на то, как мы вдвоем на рукоятке швабры несем ведро со считающейся чересчур чистой водой в сторону носа.

Спустившись по отлично знакомому нам носовому трапу в кубрик, мы отметили, что три парусиновые койки сейчас заняты – в них отдыхают взрослые дяденьки. По обе стороны крутой лестницы отыскали глухую стену без малейших признаков дверей – переборку. Пришлось возвращаться на палубу и обходить неожиданное препятствие поверху. Нашим взорам предстали классические туалеты типа сортира, лишенные любых признаков уединенности – ведущее в открытое море очко, обрамленное дощатым стульчаком. По одной штуке по каждую сторону носового окончания с головой льва, они словно висели в воздухе, хотя и были надежно закреплены на деревянных деталях, нагроможденных ниже бушприта. Причем оба этих «насеста» явно посещаются морем в особенно свежую погоду, потому что совсем никак от него не отгорожены – достаточно высокая волна надежно обеспечит принятие ванны. Однако, если выбрать «насест» подветренного борта, получится ограничиться лишь душем. Так что посещение гальюна – процесс творческий – выбор правильного очка – залог комфорта.

Кстати, здесь нашлась и «туалетная бумага» – вниз свисал канат с погруженным в воду концом. Гигиеническое состояние сооружения произвело благоприятное впечатление – ни следов фекалий, ни запаха мочи. Но на стульчаке бакборта нашлись налипшие очистки овощей, которые мы и отмыли шваброй. В завершение отмечу наличие громоздкого якоря, подвешенного неподалеку и идущего к нему каната.

В принципе, меня это не особенно удивило, а вот подружки явно забеспокоились – столь малый уровень комфорта при общении с окружающей средой их несколько смутил.

На верхней палубе людей прибавилось. Из поданного снизу шланга-кишки напористо лилась вода сразу в два ведра поочередно. Заполненное выливали за борт и вели счет откачанному.

– Точно. Увеличилась течь, – констатировал Хокинс. Я сильно удивился, что Софи с ним знакома.

– Судовой плотник, – мысленно пояснила моя хозяюшка. – Он заезжал к нам прошлым летом.

– В Лондоне после разгрузки поднимем пайолы и осмотрим днище. Ну а откачивать трюм можно и в обычном ритме. Через день. Добрый день, мисс Корн.

– Зовите меня по имени, Хокинс, – любезнейшим образом откликнулась маленькая хозяйка. – Вы ведь помните, что мы об этом договаривались.

Присутствующий при этом папенька только хмыкнул, а тот строгий дядька, что послал нас мыть сортир, хохотнул.

– Все, больше не подхватывает, – доложил поднявшийся снизу матрос и затащил обратно под палубу брезентовую кишку, из которой уже перестала литься вода.

Мы с Мэри заглянули под палубу и увидели, что шланг свернут, а еще незнакомый мужчина мимо нас пронес котелок от носа и скрылся с ним за дверью в кормовой переборке, расположенной над входом в нашу каюту. Догадываюсь, что трап ведет наверх, в апартаменты капитана. Показалось, что пахнет съестным, потому что аппетит мы нагуляли отменный.

– Идем обедать, юнги, – подтвердил мою догадку второй из матросов, работавших здесь же. Мы вернули на прежнее место ведро и швабру и уже под палубой проследовали вперед в область подвесных коек, где получили по миске каши с кусочками мяса. Деревянные ложки нам вручил дяденька с передником, тот, что носил котелок в каюту с неизвестным… пассажиром, наверное. Кок, значится, этот дядечка.

– Не потеряйте, – мрачновато напутствовал он, – других не дам, – от него настолько отчетливо пахло дымом, словно его только что коптили горячим копчением.

Со своими порциями мы управились быстро, как и другие трое едоков. Ложки облизали и убрали за пазухи тужурок. Кок как раз по оловянным кружкам какое-то пойло разливал, так его один из взрослых поправил в том смысле, что этим шкертам – он кивнул на нас с Мэри – и половины хватит. Я свою хозяюшку успел одернуть, чтобы не возникала по поводу дискриминации по возрастному признаку, а подружка наша свою порцию лихо опрокинула и заглотила громким лошадиным глотком. Но никак этого не прокомментировала. А дети – народ простодушный. Что крестьяне, то и обезьяне. Софочка с таким же заглатыванием неведомого пойла отстала секунды на полторы-две. Потом эти засранки пучили друг на друга глаза и хватали ртами воздух. Если память меня не подводит, в кружках содержался ром отвратительного качества и омерзительной крепости.

– Им и половины чересчур, – констатировал кок. – Повесьте-ка пару коек и складывайте пацанов отсыпаться.

Матросы быстренько наладили пару парусиновых гамаков, на которые самым бесцеремонным образом закинули наши с Мэри теряющие осмысленность тушки.

– Накормили шкиперову дочку? – спросил появившийся со стороны люка Хокинс.

– Эм! – отозвался кок.

– Ы! – вступил в беседу один из матросов.

– От всей души, – «объяснил» третий. – Так налопались, что от сытости сразу в койки попадали, – второй хранил молчание, делая вид, что его тут не было.

Взором Сонечки я еще видел, как плотник обводит глазами оловянные кружки на столе, как мысленно их пересчитывает и нюхает, а потом веки захлопнулись, и слух перестал работать.

* * *

Проснулись мы с Мэри на кровати в капитанской каюте. Папа склонился над бумагами, лежащими на столе, и измерял там что-то циркулем. Но пробуждение маленьких нас заметил сразу.

– Переоденьтесь самими собой и приходите ужинать, – распорядился он и вернулся к работе.

Конечно, мы быстро оделись в шелка и вернулись – здесь уже заканчивал сервировку не кок, а один из матросов.

– Что, ошиблись с ромом? – спросил отец, когда за нашим кормильцем закрылась дверь.

Мы с Мэри смущенно кивнули.

– Ладно. Теперь все всё про вас знают и больше выпивки не предложат. Кок чего-то травяного заварил. Или из листьев. Вот в этом кувшине, – показал он на узкогорлый керамический сосуд. Ешьте, пока не остыло. А потом я научу вас правильно зажигать и гасить фонарь. Огонь-то высекать умеете?

Мы с Софочкой помотали головой, а наша горничная кивнула.

Отец хмыкнул и продолжил:

– Так вот, огня на корабле не высекайте. В крайнем случае тлеющий фитиль имеется на камбузе. Туда и тащи фонарь, там зажги, закрой стекло и уже горящий неси куда надо. Кстати, зажечь свечу от тлеющего фитиля не так-то просто.

Мэри кивнула, а мы с Софочкой призадумались. Дома-то свечами всегда занималась прислуга, а хозяева, даже трижды бери они интегралы, в вопросах освещения были скорее потребителями, чем участниками процесса. Так что загадка горящих свечей в эпоху до спичек достаточно любопытна. В исторических фильмах, как я припоминаю, господа зажигали свечи от свечи, ранее кем-то подожженной.

А тут случилась неожиданная интермедия – ни отец, ни его дочь к пище не прикоснулись, оба поглядывая на сидящую с ними на равных за столом… горничную?.. камеристку?.. То есть начинающую прислугу, усаженную за господский

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---