Когда Зеленая Звезда померкла - Ничтцин Дайлхис

И однажды она, увидев, что его исследования зашли в тупик, ничего не сказав, удалилась и вскоре вернулась, неся в руках свое главное сокровище – многострунный инструмент, из которого она стала извлекать сладостные звуки музыки, надеясь таким образом успокоить его измученный разум.

В ее мелодии периодически повторялся один удивительно сладкий аккорд, и, услышав его первый раз, лунарион вздрогнул. Повторение этого аккорда заставило его взвыть! И осознание пришло к Рон Ти в виде ослепительной вспышки ясности, подобной свету.

– Гармония! – ликуя закричал он. – Она диссонирует с самой сутью этого существа!

Ни одна дева на всем Венхесе не была так горда, как возлюбленная Рона Ти. По крайней мере, она оказала какое-то влияние на это чудовище, заставив его жестоко страдать. Она снова и снова играла одну и ту же мелодию, и не прошло и нескольких минут, как лунарион упал, корчась в муках и завывая, как безумец.

– Хватит, Алу Рай, – попросил её Рон, понаблюдав некоторое время за страданиями пленника. – Ты оказала услугу Вселенной! А теперь оставь меня, я буду думать. Здесь кроется секрет оружия, способного избавить зараженный мир от скверны!

Могучий флот был отправлен на Езмлю в ту оставшуюся в вечной памяти экспедицию спасения и возмездия. Все корабли были похожи друг на друга, поскольку Эфир-Торпы давно уже считались наиболее эффективным типом для путешествий в космическом пространстве. Даже езмляне использовали их до того, как были покорены, и езмлянин Джон утверждал, что у лунарионов был большой флот таких кораблей, ждущих тот день, когда они, возможно, захотят завоевать другие миры. Но, также сказал он, до тех пор, пока лунарионы не исчерпают ресурсы Езмли, они будут оставаться там, а для полетов по воздуху их шары-селенионы, движимые силой воли, были более удобны, чем огромные Эфир-Торпы, управляемые чисто механическими методами.

Естественно, Эфир-Торпы разных планет немного отличались друг от друга, так, например, боевые рубки Венхеса имели цилиндрическую форму и располагались на равном расстоянии от носа и кормы; носы были заострены, корма сужалась до половины наибольшего диаметра – размера талии корабля. Ак-бластеры были длинными, тонкими, покрытыми медью. Эфир-Торпы из Мхарца были ярко-красного цвета, с тупым носом, закругленной кормой, с короткими толстыми Ак-бластерами, а их боевые рубки были вынесены далеко вперед и имели восьмиугольную форму. Но к чему все эти подробности? Наверняка различные Эфир-Торпы знакомы обитателям всех планет.

И, конечно же, каждый корабль носил символ своего родного мира. У мхарзиан на носу был изображен золотой Петледротик, точно так же, как у нас, жителей Венхеса, на носу был наш Петлекрест, но символы миров, опять же, слишком хорошо известны, чтобы тратить силы на их описание.

Рон Ти и Хул Джок обладали всей полнотой власти над эскадрой, хотя военные командиры всех миров были прекрасно осведомлены о тщательно разработанных планах вторжения. А на всех Эфир-Торпах, в дополнение к Ак-бластерам, перед боевыми башнями было установлено новое устройство, представляющее собой большую трубу, похожую на огромный хутар, заканчивающуюся на конце пятью трубами поменьше.

Была темная ночь, когда мы достигли Езмли. И только когда забрезжил болезненный, бледный дневной свет, начались настоящие боевые действия.

Рассредоточившись, мы бороздили небо, пока не нашли огромную овальную равнину. Нам повезло, что именно наш корабль оказался первым, кто обнаружил её, и, когда мы удостоверились, что это она, глаза Хула Джока загорелись гневной радостью – если можно так описать подобные противоречивые эмоции. Он перехватил взгляд Рона Ти и кивнул.

Рон Ти, подчиняясь, нажал на рычаг. Воздух сотряс ужасный шум. Издалека, с севера, донесся похожий на рев вой. Затем с востока до наших ушей донесся такой же звук, а мгновение спустя ему ответил сигнал, пришедший с далекого запада. С юга донесся ответный рёв, и мы поняли, что вся поверхность Езмли находится под контролем одного или нескольких Эфир-Торпов из состава Экспедиционного Флота.

Медленно и осмотрительно мы начали кружить над этой адской овальной долиной. Но после первого отвратительного вопля трубообразные конструкции перед боевыми рубками изменили свою тональность, и из них зазвучала та удивительно сладкая, волнующая сердце и будоражащая душу мелодия, которую Алу Рай, возлюбленная Рона Ти, исполняла при «изысканной пытке» плененного лунариона.

Снова и снова проигрывалась мелодия, но по-прежнему ничего не происходило. Идея принадлежала Рону Ти, и я уже начал задаваться вопросом, не просчитался ли он в чем-то. Предположим, она не действует одинаково на всех лунарионов? В этом случае это означало не только провал экспедиции, но то, что имя Рона Ти стало бы предметом многочисленных шуток во многих мирах. И нам, жителям Венхеса, волей-неволей пришлось бы ходить с опущенными головами.

Но Рон Ти улыбался, свирепое лицо Хула Джока выражало уверенность и дикое ожидание, а я… я ждал, все еще испытывая любопытство и надежду.

Так стремительно, что мы едва успели его заметить, в воздухе, поднимаясь по диагонали от подножия скалы и устремляясь прямо к нашему Эфир-Торпу, закружил радужный шар. Движение руки Рона, и музыка зазвучала еще громче, чётче, слаще.

Шар, находившийся на расстоянии четверти мили от нас, устремился прямо вверх, испустил ужасающую, ослепительную вспышку молнии в сторону нашего корабля, за ней последовал второй, еще более мощный разряд – мы же отвечали сладостными звуками гармонии.

Шар пронёсся мимо, почти коснувшись нас, и я нажал на спуск Ак-бластера, за которым стоял.

В этот момент пузырь лунариона был не более чем в сотне футов от нас, и, как какой-нибудь мыльный пузырь, он мгновенно исчез. Как всегда, несмотря на то, что мы могли бы разрушать их селенионские шары, самих демонических лунарионов дезинтегрировать у нас не получалось, по крайней мере, так мы тогда думали, и я помню, что в своем бессильном отчаянии я гневно выругался.

Но Хул Джок ухмыльнулся, а Рон Ти ободряюще кивнул мне, словно в утешение сказав:

– Подожди!

Что ж, я стал ждать. Что еще я мог сделать? Но к этому времени та же игра шла по всей Езмле. Где бы ни обитали лунарионы, мелодичные звуки приводили их в неистовство, и они устремлялись к нам в своих шарах, меча молнии в наши Эфир-Торпы, устойчивые к подобного рода оружию.

И все же, в некотором смысле, наши силы были равны, потому что, если они не могли повредить наши Эфир-Торпы, то и мы не могли ничего сделать, кроме