Театр стекла и теней - Энн Корлетт

Самый маленький ключ в связке подошел к замку, и шкатулка раскрылась, явив взгляду странный набор предметов. Черная шелковая маска с ленточками. Несколько серебряных подвесок-шармов на потемневшей цепочке. Ключ на бархатной ленте. Старая фотография.

Маска по краю отделана перышками, словно с живота черного лебедя. На обороте вокруг переносицы – похоже, мазок грима. Ткань пахла плесенью, но с примесью чего-то еще – возможно, легчайший намек на духи.

На фотографии молодая женщина. Что-то смутно знакомое было в ее улыбке, хотя Джульетта понятия не имела, кто это. Голос отца раздался в памяти, надломленный последним, предсмертным отчаянием.

Мад… лен.

Джульетта отложила фотографию и взяла ожерелье. На вид – дешевка с хлипким замком, подвески слишком легкие – вряд ли настоящее серебро. Маска – миниатюрная версия той, что лежала на столе, – балетная туфля (серебряные туфли), роза, перо, фонарь, корона и птица.

В отличие от шармов, ключ был цельнолитой и увесистый, с необычной резьбой на головке. Он висел на фиолетовой ленте – концы истрепаны, как и завязки на маске. Джульетта положила на стол и его; она будто складывала пазл, не зная заранее, какая картинка должна получиться.

Маска. Фотография. Подвески. Ключ.

Неразборчивое письмо, размазанное, возможно, слезами.

Имя, которого она раньше никогда не слышала.

Полицейские, которые спрашивают о неизвестном прежде.

В школе они читали стихотворение о морском чудовище, спящем на дне океана. Мисс Аббелин сказала, что это про секреты, про то, что забыто. Каждая строчка сочилась опасностью – кроме последних:

Он с громким воплем Всплывет и на поверхности умрет[1].

Джульетта до сих пор помнила разочарование от этого финала. Все эти темные обещания, эта медленная, дрейфующая угроза – и в итоге ничего. А вдруг тут то же самое? Вдруг этот клубок смятения, это чувство, будто что-то витает прямо за гранью понимания, распадется, рассеется, вновь оставив ее обыкновенной и одинокой?

Погруженная в эти мысли, Джульетта лишь спустя секунду или две различила шум в прихожей. И тут же запаниковала – накатил безмерный, застилающий глаза страх ребенка, пойманного на запретном. Руки стали неуклюжими, и она дважды уронила ожерелье, запихивая его обратно в шкатулку. Это ей удалось, и она уже ловила ключ на столешнице, но было слишком поздно. Шаги приблизились, и в дверях возникла мачеха.

С обреченным вздохом Джульетта выпрямилась и подождала, когда разразится шторм.

Мачеха подошла к столу и нагнулась посмотреть.

– Стивен всегда запирал этот ящик. – Звучало почти приветливо. – Что там было?

Джульетта протянула ей маску. Клэр взяла, повертела.

– Вы знаете, что это? – К Джульетте вернулся голос.

– Сувенир, полагаю. На память о какой-то другой женщине. – Клэр отдала ей маску, кивнула на фото. – Может, об этой.

Джульетта коснулась пальцами лица женщины на фотографии.

– Вы знаете, кто она?

Мачеха коротко, холодно усмехнулась:

– Мадлен. – И затем, когда сердце Джульетты сжалось: – По крайней мере, ты так думаешь, верно?

Джульетта прикусила губу. Мачеха всегда читала ее как открытую книгу. Это было особенно болезненное унижение. Не успела Джульетта ответить, Клэр стряхнула несуществующую пушинку с рукава.

– Ты спрашивала. Он ее упоминал. Однажды. Когда мы только поженились. Когда… – Ее лицо закаменело. – Не важно. Он назвал меня Мадлен. По-моему, и сам не заметил, а я об этом никогда не говорила.

– Кто она?

– Я же сказала, что никогда не говорила об этом, – резко повторила мачеха.

– Она моя мать?

Пальцы у Джульетты дрожали. Может, одна из отцовских историй о разбитом сердце была правдой. Может, он не мог говорить о ней, потому что было слишком больно. Может… – ее осенила тень надежды, – может, Джульетта слишком напоминала ему о потерянной любви.

Глаза мачехи сузились.

– Перестань.

– Что?

– Я знаю это лицо. Фото, имя – и ты не здесь, сочиняешь сказочку о том, что ты украденная принцесса, а она придет и унесет тебя в замок на том конце радуги. Я слышала, что ты рассказывала девочкам. Чушь несусветная по большей части. Но иногда твой голос менялся, и ты замолкала. Это ты рассказывала сама себе то, что считала правдой.

– Но это не просто сказочка, – возразила Джульетта. – Он хранил ее фотографию все эти годы.

Клэр покачала головой:

– Ты опять. Ты даже не знаешь, правда ли на фотографии твоя мать.

Джульетта вспомнила, о чем спрашивал Мансфилд, – один из тех вопросов, на который нечего ответить, кроме «я не знаю».

– Мое свидетельство о рождении, – сказала она. – Там же указано имя моей матери?

Можно затребовать его у… кто там занимается такими делами, и оно придет в тисненом конверте. Джульетта откроет его и разгладит на столе, и там будет сказано…

Ее мысли прервались. Мачеха направилась в угол, к книжному шкафу. Отперла его и вытащила папку. Оттуда извлекла лист бумаги, вернулась и вручила Джульетте.

– Мне нужно было твое свидетельство о рождении, чтобы записать тебя в колледж. Вот все, что я нашла.

Письмо на бланке. Адрес в шапке: Сомерсет-хаус, Лондон.

Уважаемая миссис Грейс,

благодарю Вас за обращение. К сожалению, выполнить Ваш запрос о предоставлении копии свидетельства о рождении не представляется возможным. В реестре существует запись, детали которой совпадают с присланными Вами, однако рождение было зарегистрировано в одной из вольниц Лондона. Эта вольница ведет свой собственный реестр, и хотя в соответствии с законодательством архивариус обязан предоставлять ежегодный список зарегистрированных событий для внесения их в реестр Центрального бюро регистраций, эта информация ограничена именем физического лица и районом, где произошло событие.

Для получения более полных сведений, пожалуйста, обратитесь по адресу:

Архивариусу

Килнер-стрит

Вольница Южных Святых

Лондон

Искренне Ваш,